Восьмое правило дворянина
Шрифт:
Глава 3
Великое Московское княжество.
Москва.
«Кремль-Плаза».
Выслушав последние новости от Давыдова, я демонстративно поправил булавку на своем галстуке, взял пульт от кондиционера и понизил температуру. Последние дни в Москве стояла ужасная жара, у меня складывалось ощущение, что когда я шел по асфальту, у меня даже туфли к нему прилипали.
— Судя по вашей радостной речи, все у
— Даже более чем, ваше сиятельство. Болотов рвет и мечет. Представляете, за эти пять дней в меня дважды стреляли! — торжествовал Давыдов. — И я уверен, что это его рук дело!
Я усмехнулся и посмотрел на нашего улыбающегося финансового гения. Понятно, что сам факт нападений на него говорил о том, что он все делает правильно, но ничего хорошего в этом не было. Рано или поздно нам могло не повезти.
О покушениях я, разумеется, знал — Верховцев докладывал мне обо всем, пока я был в Ницце. Хорошо, что его парням удалось прикрыть Давыдова и обойтись малой кровью — лишь одним легким ранением.
Но вот плохо, что и в первом, и во втором случае никого из нападавших пристрелить не удалось. Хотя, чего уж тут, прав был финансист, понятно чьих это рук дело, кроме Болотова других заинтересованных лиц в этой истории больше не осталось.
Один лишь только Аренстоф, но этот парень решил с другой стороны зайти, так что он здесь ни при чем.
— Кстати, Матвей Всеволодович, я вот смотрю на вас и никак не могу понять — вы чему радуетесь? — спросил я у него. — Такое ощущение, что Болотов на вас не два покушения организовал, а два миллиона золотом тайно подбросил.
— Ну, раз уж подсылает ко мне всяких, значит есть повод, — пожал плечами Давыдов и многозначительно посмотрел на мою булавку. — Вот и господин Аренстоф решил с нами миром вопрос решить. Хотя у него и вариантов-то других нет, но нервы потрепать нам при большом желании мог. Кстати, он еще письмо прислал, читали?
— Нет, — поморщился я. — Мне Леонид Александрович в двух словах пересказал. Но смысл я понял.
— Его поверенный в Российской империи попросил десять дней на подготовку всех бумаг, — Матвей Всеволодович вопросительно посмотрел на меня. — Не знаю зачем ему так много времени, но учитывая обстоятельства, лично я не возражаю, работы хватает, так что если вы не против…
— Да Бога ради, — махнул я рукой. — В самом деле, зачем человека душить, если вопрос миром решается? Лишняя спешка мне ни к чему — десять так десять. Подожду. Будем считать, что с этого момента вопрос с «Транснефть-Эрго» меня больше не беспокоит.
Я посмотрел в окно на пустые московские улицы, которые плавились под жарким летним солнцем. Даже прогулочные теплоходы плыли по Москве-реке как-то медленно, будто вода под раскаленным солнцем превратилась в густой кисель.
— А вот вопрос с покушениями меня беспокоит по-прежнему, — сказал я и посмотрел на Верховцева.
В ответ он лишь пожал плечами:
—
— Не беспокойтесь, Владимир Михайлович, скоро попытки Болотова прекратятся, если вообще еще когда-нибудь еще повторятся, — сообщил мне Матвей Всеволодович.
— Это еще почему?
— Наша игра с его людьми на финансовом рынке не может продолжаться вечно и постепенно приходит к какому-то понятному итогу, — ответил он. — Где-то мы остаемся при своих, где-то нет, просто сложилось так, что по большей части выигрываем, вот и все. Нерешенных вопросов осталось совсем немного, так что сами понимаете… Я думаю максимум неделя и все как-то устаканится.
— Может быть, вам виднее, — не стал я спорить с финансистом, тем более все равно ничего не понимал в этих вопросах. — Даже если дело обстоит так, как вы говорите, то я не хочу, чтобы в эту неделю с вами что-то случилось.
— Ваше сиятельство, что может случиться с человеком, если его целыми днями не выпускают из собственного дома? — спросил Давыдов и бросил недобрый взгляд на Верховцева, который сделал вид, что увлеченно смотрит в окно.
— Насколько я понял, дважды вам все-таки удалось пробраться через охранников Леонида Александровича, — усмехнулся я.
— Нет, ну в самом деле, — он наклонился вперед и понизил голос. — Вы знаете, его люди находятся в моем доме даже ночью. Причем в каждой комнате.
— И что, сильно шумят? — спросил я.
— Нет, но…
— Матвей Всеволодович, вы ведь сами сказали, что это скоро закончится, верно? Потерпите немного. Пусть каждый занимается своей работой. Я понимаю, вы устали… Вон на Свиридове Артеме Михайловиче тоже лица нет… В конце лета я вас обоих отправлю в отпуск, обещаю. Да еще и отдых оплачу, годится?
Финансист с юристом переглянулись и заметно приободрились. Мысль об отдыхе явно придала им сил.
— Вот видите, как хорошо, — сказал я и посмотрел на грустного Ермолова. — Извини, Петр Александрович, я понимаю, ты тоже устал, но всех сразу отпустить не могу — нужно, чтобы и на хозяйстве кто-то остался. Так что потерпишь до бархатного сезона.
— Отличный месяц, Владимир Михайлович, — кивнул молодой человек.
— Рад, что угодил. Кстати, спасибо за вертолет. Ты оказался прав, он и в самом деле лучше прошлой модели.
— Ну еще бы, он и дороже почти на полтора миллиона, — фыркнул Ермолов. — Менеджер мне тут такие песни про него пел, что если бы он хуже оказался, я бы его на растерзание Свиридову отдал. Думаю, пришлось бы их фирме потом вместо вертолетов чебуреками торговать.
— Это точно, — хохотнул я. — Ну что же, никого не задерживаю, прошу всех вернуться к работе.
В этот момент Верховцев поднял указательный палец, дав мне понять, что хочет мне кое-что сказать. Я дождался пока все вышли и вопросительно посмотрел на него.