Восьмое правило волшебника, или Голая империя
Шрифт:
Кивком поблагодарив, Ричард надел плащ. Он сменил экипировку боевого мага на обычную одежду путешественника и не думал, что будет особенно выделяться среди жителей Уилтертона. Мужчина был примерно такого же телосложения, как и Ричард, так что плащ подошел. Он был удобен и тем, что позволял скрыть нож.
— Не знаю, Ричард, — покачала головой Дженнсен. — Ты все еще не похож на них. Все еще выглядишь как лорд Рал.
— О чем ты? — Ричард развел руки, оглядывая себя. — Что во мне может выдать?
— Не стой так прямо, — посоветовала сестра.
— Наклони плечи и слегка наклони голову, — подсказала Кэлен.
Ричард серьезно отнесся к их советам.
— Как теперь? — слегка наклонившись, спросил Ричард у женщин.
— Разница невелика, — скривилась Дженнсен.
— Но я же согнулся.
— Лорд Рал, вспомните, каково было идти за Денной, когда она прикрепила цепь к ошейнику на вашей шее, — подарив ему многозначительный взгляд, сухо сказала Кара. — Почувствуйте себя также.
Ричард взглянул на нее. Воспоминание о том, как он был пленником Морд-Сит, больно задело его. Он сжал губы, но не сказал ни слова, кивнув в знак понимания. Воспоминание о тех временах явилось ударом, который мгновенно вогнал его в депрессию, так что войти в роль оказалось не трудно.
— Нам пора идти, — напомнил Энсон. — После того как солнце зашло за горы, будет быстро темнеть. — Он заколебался, но все же сказал. — Лорд Рал, солдаты Ордена не узнают вас. Я имею в виду, они не поймут, что вы не из нашего города. Но наши люди не носят оружия, так что если кто-то из них заметит нож, то поймет, что вы чужак и поднимет тревогу.
Ричард распахнул плащ, глядя на нож.
— Ты прав.
Он расстегнул пояс, снял ножны и отдал нож Каре, а потом подошел к жене и быстро провел рукой по ее лицу, прощаясь. Кэлен сжала его руку в своих и поцеловала пальцы мужа. Ее руки выглядели такими маленькими и нежными. Ричард иногда дразнил ее, говоря, что не понимает, как можно делать что-либо такими маленькими руками. Она отвечала, что ее руки обычного размера и превосходно ей служат, просто сам он слишком большой.
Окружающие заметили жест Кэлен. Ричарда это не смущало. Он хотел, чтобы они знали: другие люди не отличаются от них в самом главном — в человечности. Ведь все они сражались именно за это — за возможность быть людьми, за право любить и заботиться о тех, кого любят, за право жить так, как хотят.
Пока Энсон и Ричард пробирались по лесу и шли по границе полей, заросших дикой травой, вокруг быстро темнело. Ричард хотел обойти вокруг полей, чтобы ближе подобраться к людям, возвращавшимся с полей или пасших стада. Поскольку горы здесь были очень высоки, солнце исчезло за ними раньше, чем обычно, полоса синевато-голубого неба нависла над долиной, залитой странной золотистой темнотой.
Ко времени, когда они подошли к месту, где собирались выйти из леса, было еще слишком светло. Они немного подождали, пока Ричард не решил, что меркнущий свет на полях уже достаточно угас и может укрыть их от любопытных глаз. Город находился в некотором отдалении, и пока Ричард не мог разглядеть людей в воротах. Он полагал, что если солдаты и наблюдают за окрестностями, то вряд ли могут заметить их.
Две передовые армии освобождения Бандакара шли по полю через густую траву, разговаривая тихо и стараясь не привлекать внимания.
— Когда те люди пойдут в город, мы пойдем за ними, — показал Энсон.
— Хорошо, но помни, что нам нельзя подходить к ним близко, иначе они могут узнать тебя и разнервничаться, — быстро ответил Ричард,
Когда они достигли городских стен, Ричард увидел, что ворота занимали всего два участка частокола. Несколько кольев толщиной с запястье вынули, открыв две части стены, и переделали в ворота. Веревки, связывавшие столбы вместе, служили петлями. Части стены просто приподнимали и отодвигали, чтобы открыть или закрыть ворота. Это укрепление не выглядело надежным.
Двое стражей, стоявшие у ворот и наблюдавшие за возвращением горожан, в сумерках не могли достаточно хорошо рассмотреть Энсона и Ричарда. Для стражников они были просто еще двумя работниками. Орден понимал ценность работников. Он нуждался в рабах, чтобы кормить солдат.
Ричард шел, ссутулившись и склонив голову. Он помнил то ужасное время, когда, будучи пленником, носил ошейник и ходил за Денной. Тогда Ричард потерял всякую надежду снова когда-либо быть свободным. Думая об этих жестокостях, шаркающей походкой он прошел в ворота. Солдаты не обратили на него никакого внимания.
Только когда они почти миновали охрану, ближайший к ним стражник вышел и схватил Энсона за рукав, разворачивая его обратно.
— Я хочу яиц, — произнес молодой солдат. — Дай мне несколько штук из тех, что ты собрал.
Энсон остановился, широко раскрыв глаза и не зная, как поступить. С точки зрения Ричарда, то, что эти два молодых человека, двое задир, могут вести себя как им вздумается, выглядело абсурдным. Он загородил собой Энсона и быстро заговорил, не забывая наклонять голову, чтобы не нависать над охранником.
— У нас нет яиц, сэр. Мы пропалывали бобовые поля. Извините. Мы принесем яйца завтра, если вас это устроит.
Ричард взглянул вверх, и тогда страж ударил его тыльной стороной руки, сбивая на землю. Он подавил вспышку гнева и, вытерев кровь с уголка рта, решил оставаться на месте.
— Он прав, — перехватил внимание стражников Энсон. — Мы пропалывали бобы. Если вы пожелаете, мы принесем вам яйца завтра — столько, сколько захотите.
Охранник пробурчал под нос проклятье и побрел прочь, утаскивая за собой товарища. Они направились в стоящее неподалеку длинное, низкое строение. Около ведущей в него двери стоял шест с привязанным к нему факелом. В неверном свете факела Ричард не мог разобрать, что это за место, но, по-видимому, часть дома уходила в землю, так как скос крыши находился на уровне глаз. После того как солдаты удалились на безопасное расстояние, Энсон протянул Ричарду руку, помогая встать. Лорд Рал не думал, что его ударили сильно, но голова сильно раскалывалась.
Когда они двинулись по улице, из дверных проемов и из-за темных углов показались лица, наблюдавшие за ними. Но стоило Ричарду только посмотреть в их сторону, как они исчезали обратно.
— Они знают, что ты не отсюда, — прошептал Энсон.
— Пошли быстрее туда, куда нам надо, — ответил Ричард, встревожась. Он не верил, что никто из этих людей не позовет стражу.
Энсон кивнул и, торопясь, повел Ричарда вниз по узкой улице с расположенными по обеим сторонам в беспорядке хижинами. Одинокий факел, пылавший у длинного дома, в который ушли солдаты, бросал немного света в конец улицы. Город, по крайней мере видимый в темноте Ричарду, имел довольно потрепанный вид. Фактически, он назвал бы его не городом, а, скорее, деревней. Много зданий предназначалось для животных, а не людей. Редко где в квадратных домах был виден свет, и он, как видел Ричард, был от свечей, а не от ламп.