Воспаление колец
Шрифт:
Загодя были доставлены зубочистки, бесплатные бумажные пакеты и целый воз резиновых клизм.
Накануне праздника во двор усадьбы завернула груженая фейерверком телега. За ней с воплями: «Давай хлопушки, сволочь!», бежали малолетние хрюкки, весело размахивающие свинчатками и сапожными молотками. Кучер – седой гном-алкоголик со страшной опухшей рожей, громко матерился, отгоняя детей ударами колючего шара на длинной цепи.
– Гадкие дети! – крикнул он, устало опуская кистень и вытирая пот разлохматившейся бородой. – Так и норовят горло перерезать! Четверых уложил, а им все неймется!
– Спокойно, Трипперин, я сейчас все улажу! – сказал Бульбо, откладывая в сторону клизмы, которыми
– Ну что, деточка, хочешь хлопушечку? – ласково спросил его господин Бэдганс.
– Ага.
– Ну и ладушки. – Бульбо подошел к телеге и стащил с нее пятнистый маскировочный полог с надписью «БОЕПРИПАСЫ». Главарь шайки завистливо вздохнул: телега была доверху забита всякой пиротехникой. Рядком лежали ракеты «земля-земля», перевязанные синей изолентой; в ящиках со стружкой дремали осколочные гранаты. Мелочи вроде связок петард, начиненных пластиковой взрывчаткой, и хлопушек с горчичным газом было не счесть. У самого края стояло несколько бочек с гремучей смесью и три ящика динамита. На каждом предмете, будь то хлопушка или ракета, был нарисован тайный знак Гнусдальфа – скрюченный эльфийско-японский иероглиф «Г». Ниже его шли иероглифы мастеров-изготовителей: «О», «В», «Н» и опять «О». Много славных мастеров потрудилось для праздника Бульбо!
Мистер Бэдганс взял с телеги предмет, похожий на выкрашенное зеленой краской гусиное яйцо и протянул его главарю шайки:
– Вот тебе, деточка, цаца. Когда наиграешься, приходи, дам еще. Эта – для получения искр из глаз, эльфийское чудо. Не правда ли, Трипперин?
– Ну! – подтвердил гном, с вожделением в глазах рассматривая клизмы. – У нас без дураков! Новинка! Засунь ее в рот да дерни во-он за то колечко: будут тебе искры, а потом еще и крылья, и нимб, и небесная музыка!
– Идите гуляйте, славные вы мои! – сладко улыбнулся Бульбо. – Я добрый!
...Воронку на главной площади Хрюкколенда зарывали три дня...
И вот день «ЖРИ!!!» наступил...
Едва заря осветила краешек небосвода, к обиталищу Бульбо устремились толпы голодных, щелкающих зубами гостей.
– Ну и пожрем мы сегодня! – слышалось отовсюду.
Эти слова заглушал слитный стон порожних желудков.
Бульбо принял меры, дабы количество гостей не превысило количества приглашений: у ворот усадьбы были поставлены два жирных тролля в камуфляже. В лапах они сжимали резиновые дубинки и резво молотили ими всякого, кто пытался прорваться без пригласительного билета.
За воротами гостей встречал верный Свэм. Каждому гостю он вешал на шею бумажный пакет, торжественно вручал клизму и набор зубочисток. У ног Свэма лежал большой медный таз, куда хрюкки бросали подарки.
Бульбо – плешивый сатир с сальными губами – стоял на крыльце усадьбы и махал гостям рукой. Гости, демонстративно не замечая хозяина, спешили усесться за столы, которыми был уставлен обширный внутренний двор. Тут и там слышались ликующие крики – это хрюкки узнавали свою мебель.
– Давай жрать, гад! – кричали самые нетерпеливые.
Однако Бульбо ждал, пока соберутся все приглашенные.
Томительное ожидание скрашивал рыжий красноносый клоун в сером плаще. Он ходил колесом, сыпал плоскими шутками и кричал: «Ай-яй-яй» и «Берегитесь, скоро я буду рожать!»
Народ все прибывал, и свободные места скоро кончились. Недолго думая, запоздавшие хрюкки принялись спихивать со стульев более удачливых собратьев. Локальные конфликты быстро переросли во всеобщий мордобой,
– О великий белый господин, мы все недостойны целовать тебя в задницу! О светоч наших надежд! О великий разум вселенной! О великий белый господин!..
– Ладно, кончайте! – отмахнулся Бульбо, исподтишка наблюдая за изумленными рожами хрюкков.
– О великий белый господин, мы с радостью поцелуем тебя в за...
– Хватит, я сказал! Погнали за жратвой, бородатое отребье!
Рабски кланяясь, гномы устремились на кухню. На их ливреях, там, где спину сменяет иная анатомическую область, красовалась надпись: «РАЗРЕШАЕТСЯ ПИНАТЬ НОГАМИ!»
Празднование дня рождения Бульбо началось.
Сопя и кряхтя, гномы понесли из кухни ведра с винегретом, котлы с супом, миски с силосом (его использовали вместо салата), подносы с жареными поросятами, тарелки с тушеными мозгами и прочими деликатесами. Гномий король – несчастный бородач с потупленным взором – рыдая, наяривал на гармошке какую-то веселую мелодию.
Рев, с которым гости набросились на дармовую кормежку, устрашил бы даже свирепого дракона. Некоторые из хрюкков, готовясь к пиршеству, три дня ничего не жрали кроме улиток и потому были очень, очень, ОЧЕНЬ голодны. Вилки, ножи и ложки были отброшены, хрюкки руками загребали пищу в широко раззявленные рты, умудряясь пропихивать куски величиной с собственную голову.
– Бу-у...
– Ум-м...
– Хрум-хрум-хрум...
– Чавк-убб! Чавк-убб! Чавк-убб!
– Эй, ты, отдай кетчуп!
– Сриблибблямм???
– Сшиббринфрапп!!!
– Ням-нам-ням-ням-ням...
– Кушайте, мои родные, кушайте! – приговаривал Бульбо, расхаживая между столами, и довольно улыбался, наблюдая, как раздувается у знакомого хрюкка по мере насыщения брюхо.
Из окна усадьбы на все это чавкающее великолепие взирал грустный, предающийся философским размышлениям Фордо.
«Почему мне так хреново, когда всем так хорошо? – думал он, кажется, уже зная ответ: вчера вместе со Свэмом он напился до чертиков, и его до сих пор тошнило. – Нет, это не мой праздник! – наконец понял Фордо. Застонав, он перегнулся через подоконник и удобрил землю остатками полдника. – Никогда больше не буду пить одеколон! Никогда!» – пообещал себе он.
Когда гости отставили вылизанные до блеска тарелки, гномы вынесли спиртное: эль и водку, а для самых мужественных – несколько банок микстуры для растворения почечных камней. В качестве закуски предлагались тухлые оливки, костлявая селедка и рахат-лукум «Кошмар Шахерезады». Гости заблеяли от восторга. Их утробы приняли и эль, и водку, и микстуру. Хрюкки расшумелись, кто-то пустился в пляс. Короля гномов заставили петь гнусные матерные частушки, а потом лишили гармошки и избили. Хрюккские старейшины ползали под столами и до хрипоты спорили, кто же из них трезвее. Один хрюкк, взгромоздившись на стол, бессмысленно вращал глазами и орал в пустоту: «Среди нас нет алкоголиков!» А молодежь принялась требовать от Бульбо обещанного фейерверка.