Воспитание поколений
Шрифт:
За эту печаль полюбила его Сырраджок».
Она стала его женой, родила дочь. Но Волк, снова разбогатев, уплыл, бросил жену с дочерью. Затосковала Сырраджок и бросилась со скалы в море.
«Волк» — американец. Одна из сюжетных линий повести построена на том, что его правнук, американский купец, встречается с правнучкой Сырраджок — Никичен, именем которой названа повесть. Никичен вышивает такие же невиданные в тайге деревья и цветы, как ее прабабка из предания. О родстве её с американским купцом знают только читатели, а не герои повести.
Уже в этом предании (я
Снова в повести много сюжетно острых эпизодов. И опять, как ни напряженны внешние события, наше внимание всё время приковано к облику народа и героев повести, их нравственным устоям, определяющим поступки.
Литературное мастерство Фраермана так же неброско, как внутренний сюжет его повестей. Это потом, раздумывая над прочитанным, удивляешься, с какой чуть ли не математической точностью отобраны детали, необходимые и достаточные, чтобы мы могли освоиться в обычаях и строе мышления кочевого племени, почувствовать строгую обусловленность душевных движений и поступков героев.
Тем, кто читал Фраермана в отрочестве, надо перечитать его повести в пору зрелости — они воспримут их иначе и глубже. Недаром книги Фраермана переиздаются параллельно в детских и «взрослых» издательствах. Для подростков напряжённость фабульных событий может несколько заслонить развитие внутреннего сюжета. Для сколько-нибудь вдумчивого взрослого читателя глубинные слои трёх первых повестей Фраермана окажутся важнее фабулы.
Впрочем, надо сказать, что все «приключенческие» ситуации повестей не отводят от верного изображения исторической действительности — того, как приходили отсталые народы Дальнего Востока к пониманию целей большевиков, как душой и разумом они приняли строй, который принёс им освобождение от нищеты и культуру.
Были критики, упрекавшие Фраермана в любовании первобытным укладом жизни и обычаями кочевых народов. Они увидели в его повестях чуть ли не призыв к «естественному человеку» Руссо. Это неверно, — Фраерману близко в детстве народов то, что им стоит сохранить и повзрослев.
Партизаны приходят в стойбище. Хачимас, отец Никичен, чтобы угостить пришельцев, закалывает её «севокина» — почётного оленя, которого она должна сберечь и привести в стадо будущего мужа. Больше накормить гостей нечем — в стойбище голод. Однако для тунгусов также естественно делиться едой, как ждать, что с ними поделятся. Это выражено уже в предании о скале Сырраджок. У партизан есть с собой еда, но им предстоит долгий поход по тайге.
Когда партизаны отправляются в путь, всё стойбище провожает их.
«— Овены будут с вами обедать, — сказал комиссару Хачимас…
И столько достоинства было на голодных лицах тунгусов, так скромно ждали они, что Небываев сказал кашевару:
— Завари погуще чай…
И назавтра было то же самое… Комиссар пришел в отчаяние и сказал Хачимасу:
— Возвращайтесь обратно. Зачем вы идёте за нами?
— Вода
«Мы можем умереть только в борьбе с врагами трудящегося класса!» — отвечает Хачимасу комиссар Небываев. Значит, тоже вместе до смерти, только не в покорной нищете, а в борьбе за лучшую жизнь для всех — нравственная, социальная правда партизан-большевиков. Для детского мышления тунгусов дальняя и широкая цель всеобщего блага — это пока слишком сложно, непонятно.
Близкое общение с партизанами привело Олешека — первым в его народе — к пониманию большевиков. Этот процесс пробуждения и проследил Фраерман шаг за шагом.
Олешек видит, как мужественно и стойко переносят партизаны мучительный поход, ставший смертельно опасным, когда кончились запасы еды. Люди заболели цингой, теряют последние силы. Но они упорно пробиваются к городу, где ещё нет Советской власти.
«Большевик! Что это за слово, которое заставляет человека забывать страдания?.. Чего хотят они? Если в Аяне их ждёт смерть, то зачем они идут ей навстречу? Если же нет врага, то зачем они ищут его?»
Эти вопросы — уже начало постижения. Олешек будет наблюдать и думать, пока не поймёт.
А одновременно идёт и встречный процесс: партизаны начинают понимать психологию тунгусов. Сперва, ещё в стойбище, комиссар недоумевает:
«Невозможно, казалось ему, понять этих людей, одинаково благосклонно слушавших друзей и врагов».
Как доверять таким людям? И когда в тайге — еды уже нет и силы истощены — Небываев ночью обнаруживает, что Олешек исчез, он решает — сбежал.
Но Олешек появляется.
«— Убей Олешека, — сказал он Небываеву» и признался, что потерял тропу. «Сердце его не выносило тяжести лжи».
«— Но почему ты ищешь след ночью?
— Пусть люди спят и не думают о потерянном следе. Тогда днём их ноги крепче».
Небываев тронут, доверие восстановлено. Он увидит в пути ещё одну национальную черту тунгусов — чувство братства со всеми, кто идёт по тайге. Кто-то прошёл и вернулся — положил сучок поперёк тропы; это значит, что пути тут нет. На ветвях, на земле — знаки, указывающие то верный путь, то опасность.
И нельзя брать ничего оставленного в тайге. Топор на тропе. Олешек не позволяет его взять партизанам — может быть, человек за ним вернётся.
Благородные обычаи и моральные традиции — вот что привлекает Фраермана, рассказывающего о детстве парода. Самоотверженность, забота о незнакомых братьях, готовность делиться последним, высокая честность, отвращение ко лжи — всё это хороший вклад в будущее.
А то, что порождено суевериями и предрассудками, должно уйти.
Натолкнулись на погибшего в тайге тунгуса. Рядом с его телом запас еды на санках.
«Олешек не взял бы у мертвого человека ни муки, ни мяса, даже если бы умирал с голоду. Но, глядя, как партизаны хлебали мясную похлебку и сила и радость возвращались на их истощённые лица, он подумал: