Воспитанник богов
Шрифт:
Сбор был назначен не в доме Рода, как Млый подумал вначале, а у Велеса. Когда Семаргл, оглушительно хлопая крыльями, опускался на просторную земляную площадку, окруженную со всех сторон высоким забором, с правильными прямоугольниками внушительных амбаров по краям, Млый успел разглядеть внизу и Раха, и Перуна, которого до этого видел всего раза два не больше, и Стрибога, и Ладу, как всегда куда-то спешащую по хозяйственным делам. С неудовольствием Млый заметил и Мокошу. На сей раз тот опять был одет в женское платье — что-то наподобие сарафана.
Путешествие от корабля обратно в степь привело Млыя в полный восторг. Он так давно мечтал подняться в воздух, и вот теперь эта мечта сбылась. Впервые он увидел
Они пролетели над болотом, и Млый видел двух василисков, вроде того, что он сумел одолеть в рукопашной битве. Семаргл коротко пояснил на ходу, что в воздухе взгляд василиска почти не опасен, ящерицы не умеют смотреть вертикально, но все же отклонился с курса — береженого бог бережет. Сухой лес показался скоплением голых палок, между которыми хорошо просматривался каждый метр земли. Ничего удивительного, что грифоны чувствуют себя здесь, как дома. Но ни одного грифона заметить не удалось, они явно избегали Семаргла. Зато Млый увидел Алконоста и Гамаюна. Алконост походил на гигантского белого коршуна — такой же величественный размах крыльев и отсвечивающие серебром перья. Гамаюн, напротив, был черен, как грозовое небо, и своими стремительными обводами напоминал сокола.
Семаргл также заметил своих крылатых соседей и даже что-то прорычал на лету, но и Алконост, и Гамаюн бесшумными тенями пронеслись над их головами и пропали за горизонтом.
Общего сбора за все те годы, что Млый провел у Рода, не назначалось ни разу. Юноша знал, что обычно такому собранию сопутствует неординарное событие. Но сейчас степи ничего не угрожало. Род и остальные умели поддерживать равновесие, которое трудно было назвать войной или миром, но, во всяком случае, Другие спокойно трудились и жили своей незатейливой жизнью, не опасаясь набегов ни с севера, ни с юга. Возможно, гадал Млый, такое событие, как общий сбор, вызвано появлением в степи Халы? Но пока настоящая причина оставалась все же неясной.
Род уже дожидался Семаргла и Млыя во дворе. Стоило псу опуститься на землю, он почти силой стащил юношу за руку вниз и тут же крепко обнял. За ним к Млыю подошел Велес, тяжело припадая на левую, хромую ногу. Его грузная фигура вызывала ощущение громадной силы. Несмотря на увечье, был он точен в движениях и совсем не медлителен, но все равно казалось, что при каждом шаге с трудом отрывает ступни от земли, будто они проросли корнями и каждый раз надо нарушать образовавшуюся между ними и почвой связь.
Кроме Рода и Велеса к Млыю больше не подошел никто — ограничились общими приветствиями, и это было непонятно. Даже Рах, такой всегда дружелюбный, только помахал издали рукой. Перун, заметил юноша, глядел на него насупившись. Даже здесь, в гостях у Велеса, он не расстался со своим страшным луком, разящим — теперь Млый мог подобрать сравнение — не хуже лазерного луча. По крайней мере, он сам был когда-то свидетелем, как Перун разнес вдребезги большую металлическую машину, застрявшую в степи, но продолжавшую изрыгать огонь. Было это очень давно, когда Млый был совсем маленьким, но все запомнилось очень ярко.
И вот теперь они сидят в просторном доме Велеса, и Свентовит погромыхивает своими доспехами, смущаясь от производимого им шума. Все ждут, что скажет Род. А тот медлит. И в этой медлительности неожиданно Млый почувствовал таящуюся для него угрозу.
— Начинай! — прервал затянувшуюся паузу Сварог. — А не ты, так я скажу!
Сварог хоть и был помладше Рода, но в остальном, пожалуй, не уступал ему. Даже Велес вел себя с ним подчеркнуто уважительно. Появлялся Сварог в степи редко,
— Подожди, — недовольно прервал его выкрики Род. — Ярилы не хватает.
— Да что нам Ярила, — подал голос Рах. — Опять по деревне шастает, с бабами тешится. Ему наш сбор — лишний повод девку завалить.
— И правда, — Свентовит тяжело вздохнул сразу четырьмя ртами, так что оттопорщились усы. — Пора. Чего время тянуть?
Род еще помялся, искоса взглядывая на Млыя, словно извиняясь, покряхтел, но потом решительно стукнул себя кулаком по колену.
— Млый вырос, — он начал сразу, без долгих предисловий, которые, похоже, и так были уже высказаны в частных разговорах. — Я его воспитывал, как сына. Знаю, что многие были против этого. Некоторые и сейчас считают, что Другие должны жить отдельно. Но мне кажется, что именно благодаря Млыю у нас наконец-то появилась счастливая возможность преодолеть расстояние между Другими и нами. Он — Другой, и все же он — наш.
Млый слушал и ничего не понимал. Какое расстояние, какая возможность? Разве он не знает Раха или Велеса? Разве он не скакал с Родом по степи, преследуя оленей, не возил зерно с Велесом в деревню? Если он чем и отличается от них, так только умением. Но ведь и это дело наживное. А сейчас, побывав на корабле и повзрослев разом почти на целую жизнь, разве он стал хуже? Что же тогда происходит?
— Дело не в том, — рассудительно вступил Свентовит, — что Млый Другой. Вернее, не только в этом. Мы так долго все чинили и латали в этом мире, так старательно восстанавливали разрушенное вовсе не за тем, чтобы вновь появился человек, способный уничтожить наш труд. Речь сейчас идет о том, какой путь выберут люди, сумеют ли они понять ошибочность той цивилизации, которую они когда-то создали и которая в конечном итоге их погубила.
— Перед Другими всегда стояла возможность выбора, — загремел голос Перуна, едва Свентовит смолк. — И всегда они выбирали не тот вариант. Вместо того, чтобы разобраться в самих себе, они постоянно перекладывали эту ответственность на искусственный разум.
— Но Млый еще слишком молод, — запротестовал Род. — Он не знает, не может знать многого. Ему трудно. А мы, вместо того, чтобы помочь, пытаемся сейчас разом решить его судьбу.
Так вот в чем дело! Млый вертел головой, поворачиваясь пооочередно то к одному, то к другому говорящему. Общий сбор оказывается полностью посвящен ему, Млыю. Как будто он держит экзамен, от которого полностью будет зависеть его будущая жизнь. Но почему именно сейчас? И почему Род не предупредил его об этом заранее?
Слова ему не давали. Но и сидеть сторонним наблюдателем Млый не собирался. Сейчас он им все скажет!
— Но почему не спрашивают меня? — выкрикнул он с места и даже привстал, но вновь опустился на скамейку — Род всей ладонью надавил ему на плечо. — И что вы пытаетесь решить? Жить ли мне вместе с вами или убираться на все четыре стороны. Если так, то я готов уйти. Не стоит делать из этого проблему. К тому же, мне кажется, вы заблуждаетесь! Сравните то, как люди живут сейчас, и то, как они жили раньше. Разве это полуголодное и жалкое существование можно назвать жизнью? Разве пахать землю плугом вручную, постоянно поглядывая на небо и моля о хорошей погоде, лучше, чем возделывать пашню машинами? Разве тащиться пешком по степи лучше, чем пролететь над ней стремительно, как сокол? Да, вы умеете это делать и без машин, а люди не умеют. Так зачем осуждать их, если они хотят хоть в чем-то походить на вас. Что в этом плохого?