Воспитанник богов
Шрифт:
— И улицы пусты. Не видно даже килотов.
— Что ты можешь рассмотреть сквозь эту гарь? Кругом сажа и пепел.
— Другие ушли из города?
— Пока нет. Они прячутся в катакомбах. За ними спустились туда и килоты.
— Род говорит, что ситуация в городе полностью вышла из-под контроля. Отшельники сжимают кольцо.
— Отшельники. Они
— Думаю, что да. Очень странные существа. Утверждают, что они Другие. Но они не люди.
— Все опять пошло кувырком. И это тогда, когда стабильность была так близка.
— Млый, сам того не ведая, внес в город эту сумятицу. До него Отшельники так не торопились.
— Точно, опять Млый. Нельзя было отпускать его к кораблю, нельзя было отпускать в город.
— Но теперь об этом говорить уже поздно. Город горит!
Меченый жил еще три дня.
Млый пронес его на руках через весь город, не прячась, отупев от боли и ненависти. Когда на пути встречался патруль, он просто клал тело на землю и брался за меч. Пары стычек оказалось достаточно, чтобы его больше не трогали.
У охотника был сломан позвоночник, раздавлена грудная клетка. Поспелов удивлялся, что он не умер еще по дороге к телецентру. Но в сознание Меченый так и не приходил. Млый просидел возле его кровати все три дня, забыв о еде, и только временами жадно пил, видя, как ссыхаются в корку губы умирающего.
Млыя оставили в покое и здесь. Даже Бруно, даже Регина, хотя бои переместились с площади внутрь кварталов и умники объединились с силами Хромого Волка. Лишь Ольга иногда забегала в лазарет, приносила в термосе чай и еду, но Млый словно не замечал этих посещений.
В лазарет сквозь плохо пригнанные стекла окон метелью забивало снег, и он крошечными сугробами собирался возле рам.
Потом Меченый умер.
Ранний зимний сумрак окутывал площадь синей дымкой. Млый вышел из лазарета и закашлялся, отвыкшие от свежего воздуха легкие покалывало. Площадь была пуста. Лишь в здании штаба горел свет на третьем этаже, и Млый без труда определил, что освещено окно Евгения. По стеклу пробегали тени, словно в кабинете находилось множество народа, и вся эта толпа не сидела на месте, а беспрестанно двигалась. Он собрался войти в штаб, когда его окликнули.
Павлу было некогда. Он бежал мимо, направляясь к библиотеке, но все же чуть замедлил шаг.
— Ты нам поможешь? — крикнул он, поправляя подсумок. — Мы натянули через все улицы колючую проволоку. Килоты запутываются в ней и тогда их легко добить.
— Отличная тактика, — безразлично сказал Млый.
— С проволокой значительно легче, — обиделся Павел. — Сначала они вообще перли, как на параде. Мы шпиговали их пулями, как дичь салом, но они все равно шли. А в рукопашной килотам нет равных.
— Еще бы, они не чувствуют боли. Но воевать с ними, все равно что чистить дорогу в снегопад. Отшельники всегда найдут способ поставить новых бойцов.
— Это-то и страшно, — забыв о спешке, Павел остановился. — Ты знаешь, мы уже бились с нашими. С прежними нашими, — поправился он. — Не могу передать это чувство. Еще вчера сидел с ним за баррикадой плечом к плечу, а сегодня он бросается на тебя из-за укрытия, и он уже — не человек. Все время думаю, а вдруг и со мной случится такое.
Павел потоптался на месте, но, не дождавшись от Млыя дальнейших объяснений, обреченно махнул рукой и побежал к площади. Млый проводил взглядом его тощую фигуру, теряющуюся в сумерках.
До кабинета Евгения он так и не дошел. Навстречу ему по лестнице повалили командиры взводов, сверху их подгонял голос Евгения.
— Уводите людей с улиц! Под телецентром есть командный бункер и много коммуникаций. Иначе потеряем всех!
Млый вспомнил об Ольге.
Перепрыгивая через три ступени и стукаясь мечом о стены, он одолел подъем до радиорубки — Ольга встретила его в коридоре.
— Так греметь можешь только ты, — Ольга вернулась с Млыем в рубку. Не знаю, что делать. Я хочу оставить работать маячок, вдруг больше мы не попадем сюда.
— Оставь, — разрешил Млый. — Но все же поторапливайся. Евгений отдал приказ уходить с улиц в бункер. Кстати, ты там бывала?
— И не один раз. Бункер хорошо оборудован, вместе с подсобными помещениями может вместить тысячи полторы человек. Есть запас еды. Кроме того, Поспелов оборудовал его биосинтезатором пищи.
— Ладно, пойдем.
Теперь площадь была полна народа. С боевых позиций отходили дисциплинированно, оставляя пикеты, натягивая поперек улиц колючую проволоку. Млый оставил Ольгу около входа в бункер, взяв слово, что она на площадь больше не выйдет, а сам пошел разыскивать Бруно.
Куртка на Бруно была разорвана от плеча до пояса, берет потерян, взгляд выглядел диким. Он озирался по сторонам с выражением недоумения и ужаса одновременно. Из расстегнутой кобуры торчала рукоятка пистолета.
— Может, мне стоит помочь прикрытию? — спросил Млый.
— Там пока справятся и без тебя, — тихо ответил Бруно и вдруг заорал, — Да поджигайте же быстрее!
Превратив переулок в огненный коридор, вспыхнула на земле какая-то горючая жидкость.
— Мы же все здесь сожжем!
— А что еще остается делать! Килоты прут. Седого разорвали на части, голову перекинули к нам из-за баррикады. Мы потеряли две сотни человек лучших наших бойцов.
— Ты не пытался связаться с Отшельниками?
— Чего? — Бруно уставился на Млыя с ненавистью. — С этими гадами? Если бы я добрался до Отшельников, то задушил бы голыми руками. Но их здесь нет. Прячутся сволочи!
— Хочешь, я поищу?
— Я тебе поищу! — голос Бруно сорвался на визгливые нотки. Немедленно в бункер! Позже я еще разберусь, что ты за птица.