Воспитанник Шао.Том 1
Шрифт:
У них многовековые традиции, обширная сеть баз в темнейших местах Тибета и Гималаев. Уничтожить секту, если таковая еще существует, практически невозможно.
— Может быть. Но вот после затяжки «большого скачка», отчетливо в низах стали слышны призывы недовольства. Эпицентр шума возник в южных провинциях — исконные места, откуда обычно начинается всякая смута. Подобное замечено в центральных провинциях.
— Области густо заселены. Работа агентов малоэффективна. Сведения самого
— Так что, товарищ государственный муж, — не выдержал Теневой, — трудно схватить такого крикуна?! Или бочка недоступна?
— В некотором смысле, да. При появлении полиции они как сквозь землю проваливаются.
— А сами агенты для чего созданы?
— Не особо-то против толпы попрешь. Разотрут вчистую.
— Вздор какой-то. То арестованных не рассовать по камерам, то одного схватить нельзя.
— Толку… В камерах толпа — зачинщиков нет.
— Мне это все не нравится.
— Мне тоже.
— Так предпринимайте что-нибудь! За что вам платят? Где этот — «белая трава»? — пискливо загнусавил Теневой, в ярости не следивший за словами. — Что вы ущемляете мое самолюбие? Почему какие-то тени без роду, без племени определяют то, что не вменяется в их обязанности? С каких пор государство оставляет без ответа действия групп, идущих вразрез с генеральной линией партии? Это оппозиция! Раскол! Бунт!
— С этой целью собираются факты, документы. Пустой риторикой не загонишь зверя в ловушку.
— И собирает их любезнейший товарищ Чан, дилетант от независимой честности. Таким нельзя работать в госаппаратах. Не таким сотрудникам нужно давать поручения, отвечающие особым внутригосударственным моментам, когда борьба идей докрасна накаляет глотки борцов. А такие, простите пеня, интриганы, сводят на нет усилия многих высокопоставленных товарищей.
— Но товарищ Чан — один из самых опытных кадров наших служб.
— Здесь не нужен опытный — здесь нужен «нужный».
— В данном случае любой другой сорвет дело. Монахи могут исчезнуть из поля зрения.
— Что, некем его заменить?
— Сейчас уже в любом случае не стоит. Мы должны держать под контролем события, сохранять спокойствие и неведение тех сил, которые злобно поглядывают на наш аппарат. Положение колеблется, как волны вздувшейся реки, и огромный опыт работы с людьми различного вероисповедания, взглядов, который имеет товарищ Чан, его искусство покладистой дипломатии, не позволят мне решиться на перемену кадров. Пополнить могу, но не более.
Теневой скривился:
— Знайте, покладистый товарищ, неудачи падут на вашу голову. Вам следует напрягаться больше, чем Чану. Не он должен решать — вы. Он только исполнитель. Вы посредник между правительственным курсом и надзором за воплощением его в низах. Контролер и надсмотрщик…
— Этого я и добиваюсь.
— Приятно слышать, что хоть в этом мы едины.
— Несомненно.
— Что же монахи на сегодня?.. Монахи Шао.
— Лед подтаял. Они больше не выдвигают аргументов.
— И подтаявший лед долго держится. Не расхолаживайтесь.
— Положение под контролем. Здесь не следует опасаться непредвиденного. Они не глупы. Тем более, что нередко сотрудничают с нами… И им ли не знать, что они не смогут предпринять шагов, неизвестных для нас.
— Логично. Но мне нужно твердое слово.
— Им дана возможность поторговаться до миллиона. Они заверили нас, что интересы державы для них близки и понятны.
Теневой широко зевнул. Первое его больше интересовало. Теперь он приблизительно знал свой процент: меньше двадцати никогда не запрашивал. Хитро прищурился.
— Вы, товарищ генерал, свободны. Помните, стране немаловажны поступления иностранной валюты. Жду от вас интересных докладов.
— С великим тщанием, — поклонился разведчик.
Глава девятая
Тот же затемненный кабинет торгового представительства, навевающий щекотливые мысли о возможном величии, которое доступно посредством тишайшей секретности и непререкаемого превосходства тайного над явным.
Но народу сейчас больше.
На своем, может быть и не… не совсем удобном месте, Динстон.
Он сидел, долго разминал сигару. Пристально, по-шпионски, оглядывал своих сотрудников в детальных поисках некоторых предполагаемых изъянов в психологии поведения и надежности. Неприятно ловил себя на любимом занятии, мелко вздрагивал.
Несколько раз прослушал пленки с записями бесед настоятеля и майора и каждый раз открывал для себя в разговоре новые нюансы. Они недвусмысленно давали полное право подозревать, что там, в далеком монастыре, они имеют противника до мелочей хитрого, неудобного. Четыре поездки пришлось совершить майору, чтобы склонить старейшин к более быстрому разрешению вопроса.
Всматриваясь сейчас в лица сотрудников, полковник мысленно сравнивал их с неведомыми монахами, непривлекающую аскетическую настороженность с присутствующими сытыми лицами, для которых не существовало более задачи, чем повыситься в звании, которое своими бытовыми когтями упиралось в жалованье и телесное благополучие. Раздраженно приходил к выводу, что его бравые парни хоть и сидят, развалясь, в креслах, как властители клуба миллионеров, не идут в сравнение с теми, до конца замкнутыми душами.