Воспоминания души
Шрифт:
Мои мысли прервал звонок и, вытащив телефон, я увидела незнакомый номер.
– Да? – осторожно ответила я.
– Катенька? – прошамкали в трубке. – Это Серафима Павловна, помнишь меня?
– Конечно, помню, - улыбнувшись, ответила я. – Как ваши дела?
– Хорошо, детонька, - весело ответила она. – Я тут вчера вечером думала о нашем разговоре и вспомнила, что у меня есть пара фотографий, на которых есть и интересующая тебя семья. Хочет их посмотреть, аль интерес уже пропал?
Поняв, что бабулька пытается зазвать меня в гости, я рассмеялась и ответила:
– Не пропал! Мне интересно на них посмотреть.
–
– Ждите, уже еду! – пообещала я. – Только консьержа предупредите, что к вам пожалует Катя Абрашкина.
– Обязательно! – пообещала она и отключилась.
На сердце как-то моментально потеплело. Эта старушка мне определённо нравилась, да и на фотографии было интересно посмотреть. Хотелось знать, как я выглядела в прошлой жизни, как выглядел мой отец и брат, а возможно и моя мать, или мачеха.
Чтобы не ехать с пустыми руками, я заехала в супермаркет, попавшийся по дороге, и накупила всяких сладостей, а потом двинулась к Котельнической набережной. Приехав на место, я захватила пакет с гостинцами и побежала к дому, надеясь, что не увижу вчерашнего солдафона. Однако, как только вошла в холл, поморщилась от огорчения. Мой «любимый» консьерж сидел за столом и окинул меня таким взглядом, что мне его захотелось придушить. Но Серафима Павловна, по-видимому, уже успела проехаться ему по мозгам, и он холодно выдавил, делая вид, что мы незнакомы:
– Вы к кому?
– К Серафиме Павловне. Она должна предупредить о моём визите.
– Фамилия?
– Абрашкина.
– Паспорт, - сквозь зубы процедил солдафон и я порадовалась, что додумалась назвать свою фамилию по мужу, которая пока была указана в паспорте.
Достав документ, я с ухмылкой протянула его консьержу и, раскрыв его, он начал вносить мои данные в какой-то журнал. Ожидая, я начала закипать, потому что этот типчик сначала переписал мои данные, вместе с датой рождения, потом номер и серию паспорта, а затем начал его листать и сделал себе пометки о моём семейном положении и о прописке. А когда он полез дальше, я не выдержала и зло прошипела:
– Вряд ли вам требуются данные о визах и моих путешествиях за границу, - и выдернула свой паспорт у него из рук.
После чего с гордо поднятой головой двинулась к лифту, ожидая какой-нибудь гадости. Но ничего не произошло, и я спокойно поднялась на нужный мне этаж.
Серафима Павловна почти сразу открыла мне дверь и встретила такой радушной улыбкой, что в душе всё расцвело. К ней я испытывала расположение, и невольно задалась вопросом: «А уж не потому ли это, что в прошлой жизни мы с ней были знакомы? Ведь как только я увидела её, мне захотелось помочь ей, а пообщавшись, создалось впечатление, что мы знакомы лет сто».
– Катенька, рада тебе видеть, - жизнерадостно произнесла она. – Проходи!
– Спасибо, - с теплотой ответила я, глядя на пожилую женщину. – А я с гостинцами. Будет кофе пить с тортиком и пирожными.
– Это хорошо, люблю сладенькое, - бабулька чуть ли пританцовывала, ожидая пока я сниму обувь.
На кухне, пока она делала кофе, я порезала торт и выложила пирожные на тарелку. А затем мы уселись за стол, и я в очередной раз с наслаждением вдохнула запах ароматного кофе.
– Ну-с, тебе, наверное, не терпится посмотреть фотографии, - произнесла она и выложила на стол фотоальбом, а потом с надеждой добавила: – Иль ты не спешишь сегодня никуда? И мы можем неспешно поболтать?
– Неспешно поболтать, - сразу ответила я. – Сегодня я полностью в вашем распоряжении.
Серафима Павловна улыбнулась так, как будто я осчастливила её на всю оставшуюся жизни, и мне от умиления захотелось сжать старушку в объятиях. «Нет, определённо у меня с ней существует духовная какая-то связь. Я второй раз в жизни её вижу, а любого порву, кто косо на неё посмотрит или обидит».
– Всё и хорошо, - довольно пробормотала она и раскрыла альбом. – Правда, у меня тут фотографий немного. Начну тебе показывать с самых ранних, которые у меня сохранились, а потом покажу и самые последние.
Пролистав пару страниц, она указала на групповую фотографию, и я узнала холл дом, а бабулька начала пояснять, указывая на снимок:
– Это семьдесят шестой год, ноябрьские праздники. Вареньке тогда исполнилось семь лет. Вот она. А это её мама – Арина Наумовна. Женщина необыкновенной доброты. К ней тянулся весь дом. Она всегда помогала, могла утешить. Даже я находила успокоение в общении с ней… У меня тогда несчастье приключилось, муж первый погиб, отец моего сыночка Игната, и казалось, что жизнь окончена… Ариночка стала моей опорой, хотя и была младше меня на восемь лет, - в глазах Серафимы Павловны мелькнула боль, и у меня вдруг кольнуло сердце.
– Мне жаль, - пробормотала я, не зная, как ещё выразить свою печаль, что этой милой бабульке пришлось такое пережить.
– И мне жаль… Но не того, что я пережила, а того, что когда я могла помочь и позже беда приключилась с Ариной, я не сделала этого… Просто не подумала, что ей нужна помочь… Она не просила, и просто тихо уехала из дома, а я всё собиралась проведать её, чтобы поддержать, но как-то времени не находилось… Домашние хлопоты, воспитание сына – всё это забирало много времени и я так и не выбралась её проведать… А ведь возможно, не останься она тогда в одиночестве, не сделала бы с собой такого…
Помня боль Вари от потери мамы, я почувствовала, как в горле образовался ком, а на глаза навернулись слёзы. И хотя я совсем не помнила самой Вариной мамы, но в душе сохранилось ощущение какой-то доброты и света, которые, мне казалось, исходили от неё.
Смахнув украдкой слезу, я взяла бабульку за руку и тихо прошептала:
– Вы не виноваты. Это я… То есть Варя… Она переехала жить к отцу, и мама не выдержала одиночества. Останься дочь с ней, ничего бы этого не случилось.
– Нет, Варенька была хорошей девочкой и ни в чём не виновата, - Серафима Павловна моментально напряглась и неодобрительно посмотрела на меня, но уже через мгновение стушевалась и с раскаянием посмотрела на меня. – Не вини девочку, ей тоже пришлось горя хлебнуть… Но сейчас не об этом… В семьдесят шестом ещё всё складывалось хорошо… Вернее, как потом оказалось, мы так думали. Трагедия ведь случилась в восемьдесят втором, и мы узнали, что у Василия Зиновьевича и молодуха есть, и сын уже прижит от неё… Хм, а ведь получается, что когда сделали эту фотографию, бабёнка то эта молодая, Лидка, уже блюхая ходила, - старушка нахмурилась, о чём-то думая, а потом неодобрительно закивала головой. – Вот же стервец! У Эмильчика день рождения в июне, а значит, в ноябре она уже беременная была!