Воспоминания командира батареи. Дивизионная артиллерия в годы Великой Отечественной войны. 1941-1945
Шрифт:
Продолжая вести упорные бои с противником в горах Матра, часто действуя у него в тылу, в отрыве от остальных войск армии, в зимние метели и стужу, особенно ощутимую в горах, к концу декабря 1944 года наша дивизия вышла в долину пограничной с Чехословакией реки Ипель.
Впереди Чехословакия, направление на город Лучинец.
Глава 11.
«Горные» орудия ЗИС-3
Декабрь 1944 года, подходит к концу очередной, четвертый год войны. Как она надоела! Измотанные непрерывными боями, оборванные, грязные, полуголодные, до предела уставшие, бредем мы батальонными колоннами по горным долинам в сторону Чехословакии. Противник иногда огрызается, приходится развертываться
Батальон, который я со своей батареей поддерживаю, по численности едва дотягивает до роты. Я все время нахожусь рядом с командиром батальона, со мной взвод управления во главе с его командиром лейтенантом Дыминским. Два огневых взвода во главе со старшим офицером батареи движутся перекатами от одной огневой позиции к другой в готовности огнем орудий поддержать действия батальона. Всего в батарее осталось два 76-мм орудия ЗИС-3. По штату положено четыре, но орудий не хватает.
Батарея, как правило, поддерживала 1-й батальон 13-го гвардейского воздушно-десантного полка, исключение составляло, когда батальон выводили во второй эшелон. Командир батареи все время находился с командиром батальона или на своем НП, вблизи КП батальона. Тогда возле командира батальона состоял командир взвода управления, который по телефону сообщал командиру батареи заявки командира батальона на поддержку действий батальона огнем орудий. Одновременно он информировал о действиях батальона. Это происходило в тех случаях, когда с КП батальона видимость была ограничена и не позволяла вести прицельный огонь батареи. Когда было необходимо (например, при атаке танков противника), батарея выдвигалась на прямую наводку непосредственно на переднюю линию батальона.
Расход снарядов был строго ограничен. Обычно на батарею на день боя разрешалось израсходовать 10–12 снарядов, этого хватало, чтобы с закрытой позиции пристрелять одну цель. Приходилось жестко экономить снаряды.
31 декабря 1944 года мы вплотную подошли к чехословацкой границе, которая на этом участке проходила по небольшой речке Ипель. Ширина ее не превышала 50 метров. На противоположном берегу раскинулось довольно большое словацкое село. Наши десантники заняли исходное положение для ночной атаки. Командир батальона и я со своими разведчиками расположились в кювете шоссейной дороги.
Было уже совсем темно, часов 10, когда батальон перешел в атаку. Через речку перескочили по какому-то жиденькому пешеходному мосту. Противник, очевидно, не ожидал, что мы ночью, да еще в самый Новый год будем наступать. Вообще немцы всю войну обвиняли нас в том, что «русские воюют не по правилам». Темно, надо отдыхать, а они идут в атаку, или же надо обедать, а они воюют и т. д. Нередко педантичность в этих вопросах подводила немцев.
Атака была почти бесшумной, и враг, застигнутый врасплох, организованного сопротивления не оказывал. Мы ворвались в село, пехота очищала дом за домом, улицу за улицей, отлавливая немцев, многие из которых были уже изрядно пьяны по случаю Нового года. Мы же в честь Нового года хлебнули из фляжек прямо на ходу, дали залп из орудия и продолжали наступление.
Я с разведчиками спустился в большой подвал под церковью. Помещение освещено тусклым светом восковой свечи. За небольшим столом сидит поп, шепчет молитвы. Вдоль стен на лавках сидят монашки, с головой закутанные в черную одежду. По опыту мы знали, что немцы, не успев удрать, иногда прятались под черной одеждой среди монашек. Мои разведчики проверили всех сидящих. Ни поп, ни женщины не возражали. Все обошлось благополучно, немцев в подвале не оказалось. Выйдя на улицу, заглянули в ближний от церкви дом, слабо освещенный свечой. Там была богадельня. Дежурная монашка что-то пыталась нам объяснить, но мы не понимали ее. На нашу просьбу показать помещение она открыла дверь. То, что мы увидели в тусклом свете свечи, ужаснуло нас. На кроватях корчились человекоподобные существа, очевидно уроды от рождения. Быстро ретировались оттуда.
До глубокой ночи уже 1 января 1945 года мы продолжали зачищать это первое чехословацкое село. Только под самое утро, выпив теперь по глотку уже за новый, 1945 год, смертельно уставшие, повалились спать.
Начало января 1945 года. Наша 1-я гвардейская воздушно-десантная дивизия ведет упорные маневренные бои с противником на территории Чехословакии, точнее, восточной ее части — Словакии. Значительная часть республики — горы, Словацкие Рудные горы — такое у них название.
Наша дивизия получила задачу совершить обходной маневр по юго-восточным скатам гор, выйти во фланг и тыл группировки войск противника, противостоящей нашей 53-й армии, нанести ему удар и способствовать его разгрому.
Выполняя поставленную задачу, мы подошли к широкой долине, лежавшей между гор. Вход в долину прикрывали две высоты: 517 и 503. Ближайшая к нам высота 517 круто поднималась вверх, ее склоны густо поросли хвойным лесом, вокруг разбросано много больших камней. Справа высота обрывалась отвесной стеной. Со стороны противника ее скаты были пологими, там на ее вершину вела полевая дорога, по которой возили заготовляемый там лес. Об этом мы узнали, конечно, позже, когда взяли высоту. Гитлеровцы хорошо просматривали местность, по которой мы наступали, и, естественно, наши боевые порядки простреливались прицельным огнем из всех видов оружия.
Погода стояла холодная. Днем часто шел дождь с мокрым снегом, а ночью подмораживало, и высота превращалась в ледяную гору. Противник, понимая значение этих высот, спешно укрепил их и огнем из всех видов оружия пресекал любую попытку приблизиться к ним. Мы, артиллеристы, не могли огнем своих пушек, как принято было говорить, расчистить путь нашей пехоте. Тут нужно было прямой наводкой с близкого расстояния уничтожать пулеметные гнезда врага, засевшего на вершине высоты. Издали, с расстояния один километр и дальше, попасть снарядом в пулемет можно было только случайно, и то при большом расходе снарядов, чего мы не могли себе позволить. Подтянуть орудия поближе — не позволял стрелять угол возвышения, то есть ствол орудия можно было поднять только до определенного предела, а цели были выше. К тому же противник яростным ружейно-пулеметным огнем не подпускал близко в светлое время.
К концу дня нашим десантникам все же удалось приблизиться к высоте. Но попытки штурмовать ее вершину каждый раз оканчивались неудачей. Враг успешно отражал натиск наших подразделений, пуская в бой свои бронетранспортеры. Наши десантники готовились к ночному штурму. Мне было приказано батареей поддержать штурм высоты и обеспечить огнем ее удержание. Это можно было только огнем прямой наводкой, иными словами, орудия надо было поднять на обледенелую высоту, которая к тому же еще не была взята.
До этого во время дневного штурма пытались поднять батальонные 45-мм пушки, но безуспешно — высота очень крутая, ее склоны поросли лесом, никакой дороги, конечно, нет, лошади и люди буквально выбились из сил, но подтянуть орудия не смогли. Это предстояло сделать нам, причем в ночное время.
Вести бой ночью очень трудно, в темноте сложно ориентироваться, не видно, какие действия предпринимает противник, нелегко управлять боем. Только по вспышкам выстрелов да по звуку их можно как-то разобраться, где свои, где чужие, так как у немцев автоматическое оружие имело другой, отличный от нашего темп стрельбы. А нам, артиллеристам, в ночном бою, тем более когда обстановка быстро меняется, вообще вести огонь из орудий исключительно трудно: не видно целей, кроме того, можно поразить своих, особенно когда бой маневренный. Немцы, как известно, в ночное время постоянно освещали ракетами подступы к своим боевым порядкам, и нашим подразделениям приходилось действовать на освещенной местности.