Воспоминания о академике Е. К. Федорове. «Этапы большого пути»
Шрифт:
На следующий день решаем достичь избушки Амундсена. Идем довольно хорошо. Вот и знак: шест с фанерным кругом, – избушка Амундсена!
Кроме магнитных наблюдений, на нас возложена была еще одна функция: мы – почтальоны, везли первую таймырскую почту. На соседней станции, на острове Самуила, у метеоролога сломался последний термометр. Когда мы выходили с Челюскина, начальник о. Самуила прислал телеграмму: «Захватите необходимые мелочи термометр, конденсатор и прочее».
Острову Самуила можно было доставить необходимые вещи двояким путем: на нартах или на самолете. Избушка Амундсена находится на полпути к острову. Мы поэтому
Одновременно с нами наша летная группа спешно снаряжает самолет, потому что на остров Самуила, помимо вещей, надо доставить доктора. Началось состязание: кто первый выедет со станции? кто первый доставит почту для острова Самуила? Наш доктор – человек толстый и грузный – все время колеблется и не знает: лететь ли ему на самолете (холодно и опасно!) или ехать с нами (не опасно, но зато холодно и долго!). В конце концов страх перед холодом побеждает, и доктор решает лететь на самолете.
Мы принимаем почту, вызываем летную группу на соревнование и отправляемся в путь-дорогу. Вышло так, что мы первые достигли избушки, – погода не давала самолету вылететь.
Вот и знаменитая избушка. С некоторым трепетом открываем засыпанную снегом дверь… В избушке сохранилась большая часть той обстановки, которая была при жизни норвежцев. На столе лежит визитная карточка: ТЕССЕМ – плотник, работавший для многих полярных экспедиций. Рядом с карточкой – небольшая керосиновая лампочка с сохранившимся керосином. Немного далее – несколько плотничьих инструментов, а у стен – две койки.
До нас в избушке побывало порядочно советских исследователей Арктики. Но обстановка сохранилась такой же, как при норвежцах.
Оглядевшись, находим записку начальника зимовки на о. Самуила. Он опередил нас на несколько часов. Записка гласит:
– Был здесь, вас не нашел. Сейчас нахожусь в нашем домике, который мы выстроили на мысе Прончищёва. До него отсюда, приблизительно, два часа езды по хорошей дороге. Приезжайте в гости! Есть компот и свежая медвежатина.
Компот! Это, должно быть, очень вкусно, да и с соседями хочется познакомиться. Но сегодня уже поздно, ехать нельзя. И мы решаем ночевать в избушке Амундсена.
В бухте Мод
Еще в Ленинграде я узнал, что Амундсен в бухте Мод сделал магнитные определения в четырех пунктах; я решил проверить наблюдения на всех этих пунктах.
Для того, чтобы определить местоположение ближайшего к избушке магнитного пункта, мы выезжаем на собаках на остров Лаквуда, в семи километрах от избушки. В избушке оставляем записку и привезенные вещи для острова Самуила. Начальнику островной зимовки пишу, что с Лаквуда вернемся вечером, просим либо подождать нас здесь, либо ждать в гости.
У нас не было ни одной передовой собаки, которая понимала бы команду со слов. Наши собаки могли идти только за человеком, идти вперед сами они не могут. В таких случаях человек на лыжах протаптывает и показывает собакам путь, вслед за лыжником идет упряжка с нартами, сзади – другой лыжник, помогающий собакам и направляющий нарты. На остров Лаквуда мы решили поехать на собаках. Довольно! Не хочется больше идти пешком. Что нам до того, что нет передовой собаки! Заставим собак идти в том направлении, которое нам нужно.
Какая радость! Нам это удалось, и всю дорогу мы ехали, сидя на нартах. Что за удовольствие!
Вернувшись
На следующий день я начал магнитные определения близ избушки, а товарищ по экспедиции поехал в гости. Начиналась пурга, и он взял с собой «неприкосновенный запас» – несколько плиток шоколада. Поздно вечером, когда смерклось, я услышал собачий лай. Вылез на холмик посмотреть, в чем дело. Оказывается, ко мне приехали гости. Шикарная упряжка – шестнадцать здоровенных псов везли нарты. На них сидели мой товарищ и начальник зимовки на о. Самуила. Мы с большим трудом остановили и привязали собак – они громко лаяли и рвались в разные стороны.
Путь экспедиции в бухту Мод
В бухте Мод я пробыл еще один день. Закончив наблюдения, снялись с места. Обратный путь – сорок пять километров – сделали в один переход. Нарты были уже значительно легче нагружены, и идти было довольно легко.
Остров Старокадомского
Дома отдохнуть не пришлось. Надо было проверить походные приборы, выполнить всю накопившуюся в мое отсутствие работу в магнитном павильоне, помочь, жене подвести итоги радиоактивных наблюдений. Пришлось поторапливаться, так как мне предстояло новое путешествие.
28 марта я вышел с Витей Сторожко на остров Старокадомского. С нами пошла гидрологическая партия. Путь наш лежал через пролив Вилькицкого. Пролив обычно замерзает торосистым льдом, и двигаться на санях трудно. Поэтому перед выходом в экспедицию наш самолет совершил разведку. Обнаружив, что среди торосов удобный, почти прямой путь, он зарисовал его для нас, благодаря чему мы могли идти среди торосов, как по улице.
Вначале нам казалось, что гидрологическая работа нас очень задержит. Чтобы пробить лунку площадью в квадратный метр, нужно работать вчетвером несколько часов, и работать весьма усердно. Первую лунку мы так и делали, но от второй нас избавила изобретательность каюра. Он встал раньше всех, взял с собой собак, отличавшихся хорошими охотничьими способностями, и пошел, как он сказал, «гулять». Минут через сорок каюр вернулся и сказал, что в полукилометре от нас есть одна лунка, в полутора километрах – другая:
– Выбирайте любую!
Лунки, объяснил каюр, проделывают нерпы, чтобы иметь возможность вылезать на лед. Сущий клад для гидрологов! В лунки, вырытые нерпами, свободно проходят все гидрологические приборы, которые нужно опускать в воду. Больше ни одной лунки мы не пробивали. За нас работали нерпы, а их находили собаки.
Проводы экспедиции на остров Старокадомского
Через трое суток мы достигли острова Старокадомского. Вот и известный по отчетам экспедиции Амундсена гурий; в нем должна сохраниться записка.