Воспоминания о Рамане Махарши. Встречи, приводящие к трансформации
Шрифт:
Но сейчас это детское представление оказалось правдой – передо мной действительно была человеческая форма, словно сотканная из света. Как описать то, что я ощутил в то первое утро? Сам Бог явился мне и заявил о своей божественной природе, испуская опаляющий, проникающий свет – свет, который проходил сквозь меня, как рентгеновские лучи.
Бхагаван вел себя довольно буднично. Он обводил взглядом публику в холле, улыбался, глядя на сновавших по деревьям бурундуков, и время от времени перекидывался парой слов со своими помощниками, сидевшими рядом с ним. Иногда он закрывал глаза примерно на полминуты. Вначале мне показалось, что он в эти мгновения ненадолго засыпает, но потом я понял, что он полностью осознаёт всё, что происходит, даже когда его глаза закрыты. Его голова внезапно поворачивалась, глаза
Когда у меня появилось время, чтобы проанализировать этот первый даршан, меня удивило, что человека, излучающего такой мощный свет и энергию, может сопровождать такое ощущение «обыденности» происходящего. Возможно, другие люди не видели и не чувствовали того, что видел и чувствовал я. В тот же день я спросил об этом Роду. Она засмеялась и сказала: «У многих людей бывают особые переживания, когда они видят Бхагавана, особенно у тех, кто видит его впервые, но по большей части все мы воспринимаем его как обычного пожилого человека, сидящего на диване. Однако время от времени он дает нам почувствовать то, что почувствовал ты, и это убеждает нас в его величии и божественности».
Затем, чтобы проиллюстрировать свои слова, она рассказала мне о том, что произошло с ней, когда она сама впервые пришла к Бхагавану: «Я впервые увидела фотографию Бхагавана в 1940 г. В то время я жила в Бомбее. Я была из богатой семьи, у моих родителей были „большие связи“, но в моем сердце не было счастья. Увидев эту фотографию, я поняла, что должна приехать сюда и повидать Бхагавана. Я чувствовала, что он даст мне удовлетворение, которого я не находила в Бомбее. Я читала книги о нем, но они меня не впечатляли. Я не понимала его наставлений и не особенно интересовалась ими. Меня тянуло к нему из-за его чудесного присутствия, из-за света, который исходил от фотографии.
В 1942 г. я наконец приехала сюда и впервые встретила Бхагавана. Это произошло на горе. Мне сказали, что он отправился прогуляться на гору, и показали маршрут. Я стояла и ждала, когда он пойдет обратно, пристально глядя на дорогу. Я ожидала увидеть человека, спускающего с горы, но когда он наконец показался на тропе, я не могла поверить, что передо мной человек. Я словно наблюдала величественный восход солнца: вдалеке замерцал свет, по мере приближения он становился все ярче, и вот рядом со мной появилось обжигающее светило. При виде такого великолепия меня охватил благоговейный страх и трепет. Когда я стояла в лучах его сияющего присутствия, что-то изменилось у меня внутри, появилось какое-то новое осознание, которого у меня никогда раньше не было. Я была захвачена им и его любовью, и в этот момент моя душа стала его душой».
Я рад был слышать, что кто-то еще при первой встрече с Бхагаваном увидел его как сияющий свет. Утром, когда я видел его сияние, я знал, что это не галлюцинации, несмотря на то что все остальные люди, казалось, не видели и не чувствовали того, что чувствовал я.
«А что было потом?» – спросил я.
«Разве я могла после этого вернуться в Бомбей и жить своей обычной жизнью? Конечно, я уехала домой к своей семье, но там я не находила себе места. Я знала, что должна вернуться к Аруначале и все время быть с Бхагаваном. Всё остальное в жизни казалось неважным. Я приезжала туда на какое-то время, но этого было недостаточно. В 1945 г. я продала всё, что у меня было, и приехала жить сюда.
Я хотела продемонстрировать Бхагавану свою благодарность, коснувшись его стоп, но знала, что помощники не позволят этого. Я призналась в своем желании г-же Тальяркан, думая, что она сохранит это в тайне. Но в холле в присутствии всех она сказала Бхагавану: „Рода очень хочет коснуться ваших стоп“. Мне было так стыдно!
Бхагаван в тот момент ничего не сказал, но после обеда он остановился возле меня, сказал что-то на тамильском стоявшему рядом человеку и попросил его перевести это для меня. Тот перевел: „Бхагаван сказал: «Почему она хочет коснуться моих стоп? Мои стопы вечно возложены на ее голову»“.
Меня переполнило счастье. Все вокруг поздравляли меня с моей удачей – ведь я получила такое благословение! Люди, которые провели рядом с Бхагаваном много лет, говорили, что никогда не слышали от него таких слов. Один старый преданный сказал мне с большой радостью: «На тебе его высшая милость!»
С этого момента я перестала рассматривать Бхагавана как тело, как личность. Думаю, это было плодом благословения, которое он даровал мне. Сейчас люди, верящие, что Бхагаван – тело, воспринимают его как старика, больного раком, и их печалит его боль и страдания. Когда же я вижу его, я до сих пор ощущаю его как блистательное тело из света, явленное мне много лет назад. Говорят, он может умереть в ближайшее время, но я знаю, что исчезновение этого старого, изношенного тела не имеет для него никакого значения. Только те, кто думает, что он – тело, печалятся, что оно исчезнет».
Бхагаван действительно был очень болен, но он упорно продолжал выходить на встречу с преданными дважды в день. Мы могли сидеть с ним два часа утром и два часа днем – ему пришлось сильно урезать свой обычный график, действовавший, когда Бхагаван был еще здоров. Но я, лишенный его физического присутствия в течение стольких лет, был безумно рад и этому. В те первые дни исполнилось всё, о чем я только мечтал в жизни. На самом деле это было нечто гораздо большее… За годы практики я изредка переживал мгновения ясности и света, но они не подготовили меня в должной мере даже к малой части этого ослепительного присутствия. Даже в самых смелых мечтах я и вообразить не мог, что такие переживания возможны. В присутствии Бхагавана была такая сияющая сила и энергия, что она без усилий захлестывала и ум, и материю. Его милость заставила мой ум смолкнуть, она наполнила мое сердце и увела меня в сферы, находящиеся далеко за границами феноменального мира.
На второй или третий день я смеялся над абсурдностью того, как я жил до этого. Кто я такой, чтобы культивировать весь этот цветник из своих проблем? С чего я взял, что я такой важный, что у меня должны быть проблемы и вопросы, сложные ситуации, из которых, как мне казалось, я должен найти выход?
Эти мимолетные мысли сами собой привели меня к садхане [вопрошания] «Кто я?» Я и раньше пытался заниматься этим, вычитав указания из книг. Но в присутствии Бхагавана все было совершенно по-другому. В этом ослепительном свете становилось совершенно ясно, что я не тело и не эго – никакой анализ был не нужен. Свет, исходивший от Бхагавана, наполнил мое существо, одним ударом изгнав из меня всю тьму. Любые усилия были излишними; одного лишь его присутствия было достаточно, чтобы иссяк поток мыслей, идей и проблем, вечно крутившихся в голове.
Я рассказал Роде, как я счастлив от того, что встретил такого великого Гуру. Мне казалось, что все должны прийти к Бхагавану за милостью, особенно сейчас, когда было ясно, что его физическое тело не проживет долго. Когда я рассказал ей об этом, она вспомнила случай, который наблюдала в холле за несколько лет до этого.
«В ашрам пришли двое. Один из них указал на второго и сказал: „Бхагаван, он принял одного человека как своего Гуру. Этот Гуру сам не достиг никаких духовных совершенств. Я хочу показать своему другу, что такое настоящий Гуру. Я хочу, чтобы он почувствовал, каково это – находиться в присутствии полностью просветленного Гуру, и поэтому привел его к вам. Я надеюсь, что так я помогу ему свернуть с неверного пути“. Услышав эти слова, Бхагаван пришел в ярость. С гневом в голосе он ответил: „Как вы можете знать, что его Гуру плох? Достаточно ли у вас квалификации, чтобы оценивать компетентность духовных учителей? И даже если бы у вас была такая квалификация – какое вы имеете право говорить этому человеку, что его Гуру нехорош? Во многих случаях преданность ученика важнее, чем качества Гуру. Даже камень становится Ишварой, если ему поклоняться с горячей преданностью“.