Воспоминания юнги Захара Загадкина
Шрифт:
Слово за слово, доспорились до хрипоты, а столковаться не могут. Каждый на своем стоит: один утверждает -- желтоватая, второй --? бирюзовая, один доказывает -- пресная, второй -- соленая!
Покраснели оба, надулись, как индюки. Я уж думал, навсегда расстроится у них дружба, да вовремя на помощь им пришел: сообразил, возле какого озера они жили. А того озера мне вовек не забыть -- в пятом классе из-за него на уроке опозорился! Потому и о его воде тоже зарубка в памяти осталась. Объяснил землякам, в чем дело, они тут же помирились.
– Видишь, я
– - говорит один.
– - Вижу, я был прав!
– - отвечает другой.
Странное плавание
Это плавание началось по-обычному, и ничто не предвещало, что оно окажется таким странным. Мы покинули Архангельский порт и вскоре были в холодных полярных водах. Стояла летняя пора, и солнце почти не спускалось за горизонт. Нередко мы видели тюленей и моржей, а на берегу пустынного островка я даже заметил семью белых медведей. В трюме мы везли новенькие токарные станки. Их надо было сдать в одном из северных морских портов, а оттуда взять пиленый лес.
Плавание длилось сравнительно долго. Но вот однажды мы подошли к губе -- устью широкой реки. Где-то поблизости должен был находиться порт. Я ждал, что с минуты на минуту покажутся его причалы, но время бежало, а они все не появлялись. Тогда-то случилась первая странность. Порта на побережье не было, а капитан не задумываясь повел корабль вверх по течению реки.
День следовал за днем, берега реки сближались, а мы продолжали уходить от моря. Вода за бортом из соленой стала пресной, изменила свой зеленоватый морской цвет на светло-желтый речной. Вдоль берегов теснились горы, росли сосны, лиственницы, ели, а порта все не было.
Изумление мое не имело границ. Да и кто бы на моем месте не изумился: большой океанский корабль плыл в глубь материка!
Наконец мы добрались до порта. Он оказался почти в семистах километрах от устья реки!
Мы выгрузили станки, взяли пиленый лес и отправились в дальнейшее плавание. Снова за кормой остались воды многих морей, в попутной чужеземной гавани мы сдали древесину, а затем, выйдя на океанский простор, подошли к самому экватору. Там в одном из портов следовало забрать натуральный каучук.
Мы находились совсем в другой части света, но надо ж было так случиться, что и на этот раз нужного порта не оказалось на берегу океана! И опять капитан повел судно вверх по течению очень широкой реки. Вдоль се берегов тоже зеленели леса, но уже не хвойные, а тропические: в них росли пальмы, фикусы, лавры, мимозы...
После нескольких дней плавания мы увидели порт, где нас ждал каучук.
Этот морской порт отстоял от моря более чем на полторы тысячи километров! Так наш океанский корабль второй раз заплыл далеко в глубь материка.
Вы думаете, кончились странности плавания, о котором я рассказываю? Нет. Погрузив каучук, мы спустились той же рекой до ее устья, затем пересекли два океана и еще несколько морей.
Мы подошли к суше, но и тут нужного нам порта не оказалось на побережье. И в третий раз капитан повел судно вверх по реке. Мы поднялись против ее течения до морского порта, который находился почти в девятистах километрах от моря! Там мы сдали каучук, погрузили в трюм рис, хлопок и наконец повернули к родным берегам.
Путешествующая деревня
Корабль, на котором я плаваю, перевозит не только грузы, но нередко и пассажиров. Года четыре назад, во время рейса вдоль побережья Индостана, нам довелось перевезти из Бомбея в Карачи группу туристов-афганцев. После кратковременного путешествия по Индии они возвращались через Пакистан к себе на родину.
С одним туристом, молодым учителем из небольшой афганской деревни, я успел познакомиться. Оба мы говорили по-английски, и мне удалось кое-что узнать о его жизни. Он был беден и, конечно, никогда не мог бы мечтать о туристской поездке в Индию, если б не счастливый случай. Он выиграл по лотерейному билету немного денег и поехал посмотреть страну, которая его очень интересовала.
Прощаясь со мной в Карачи, новый знакомый обещал написать письмо о том, как он добрался до своей деревни. На письмо я ответил, и между нами завязалась переписка. Как-то, перечитывая его письма -- а у меня их скопилось десятка полтора, -- я обратил внимание, что на одних конвертах наклеены афганские почтовые марки, на других -- иранские,
Это смутило меня. Я хорошо знал, что молодой учитель живет по-прежнему бедно, порой отказывая себе в самом необходимом, и на поездки в страну, хотя бы и соседнюю, средств у него нет. В очередном письме я задал вопрос, как он ухитряется путешествовать без денег.
"Путешествовал вовсе не я, -- вскоре ответил учитель, --путешествовала... деревня, в которой я живу. Случилось так, что школьный домик, где я обучаю детей и квартирую сам, а также хижины всех моих односельчан и даже их поля, оставаясь на месте, совершили путешествие из Афганистана
в Иран, а потом вернулись обратно. Поэтому часть писем было удобнее сдавать не афганской, а иранской почте".
Вот так история! Путешествующая школа, путешествующие хижины и поля, путешествующая деревня...
Я не верил собственным глазам, когда читал эти строки. Может быть, не так понял написанное по-английски? Обратился со своими сомнениями к капитану, но тот подтвердил, что перевод верен. Так я узнал, что есть на земле деревни, которые, оставаясь на месте, в то же время путешествуют вместе, со всеми жителями из одной страны в другую!
Дон Иванович
Как-то после ужина собрались в кубрике корабельные знатоки географии, стали друг друга разными вопросами удивлять.
– - Кому известно, товарищи, куда Волга впадает?
– - спросил кок. Все засмеялись, какой легкий вопрос задан, хором отвечают: "В Каспийское море!" Правда, один начал доказывать, что по Волго-Донскому каналу толика волжской воды Азовскому морю перепадает, но этого знатока тут же уличили в невежестве. По каналу не волжская вода Азовскому морю перепадает, а донская -- Каспийскому. Да и очень мало этой воды, упоминать о ней не стоит.