Воссозданный
Шрифт:
– Ах, - сказал Амун-Ра. – А кто другая?
– Другая? – пролепетал растерянный Гор. – Тут никого нет.
– Уверяю, есть, - ответил Амун-Ра. – Может, у тебя были слишком заняты руки, чтобы заметить, что ты держишь не одну женщину, а две.
«О, этот нравится мне больше первого. Он заметил меня. Мы можем поцеловать его? Я бы хотела ощутить его мышцы рук. Я его выберу».
«Что? Нет!» - возмутилась я.
– Две? Как такое возможно? – опешил Гор.
Игнорируя его, Амун-Ра спросил:
– Кто же ты, милая?
Я знала, что он
– Я львица Лили, - проурчала она низким и приторным вариантом моего голоса. – Меня зовут Тиа.
– Приветствую, Тиа, - сказал Амун-Ра, склонив голову. – Мне говорили, что вы вдвоем прибудете посмотреть на меня.
– Мы прибыли, - я быстро вернула власть, пока Тиа не начала лизать Амун-Ра мочки ушей. Я страдала из-за воодушевленной львицы.
«Я слышу, - сказала она. – Ничего я не воодушевилась. Но твой единорог был прав. Мне нравится людская ласка. Кстати о тепле, из-за этого мужчины мне кажется, что я снова на своем любимом нагретом камне».
Я заставила ее притихнуть, новоявленный бог обратился к нам:
– Не присоединитесь ли на поздний ужин? – спросил он, и я знала, что он имел в виду нас с Тией, а не меня с Гором. – Я проголодался после тура по Дуат.
«И мы давно не ели», - напомнила мне Тиа.
– С удовольствием, - сказала я и обхватила его протянутую ладонь, стиснув зубы, всеми силами духа удерживая Тию от попытки сжать его бицепс. Гор шел за нами, дуясь, но не желая выпускать меня из виду. Его ладони гладили мою руку, а когда я оттолкнула их, Тиа воспользовалась моментом, чтобы придвинуться к богу солнца. Она заставляла меня повернуться и восхититься профилем Амун-Ра. Его волнистые волосы напоминали ей гриву льва, ей нравился их запах.
«Хватит!» - сказала я ей и сосредоточилась на слугах, пока мы шли по длинным коридорам.
– У вас прекрасный дом, - отметила я, пытаясь отвлечься на разговор.
– Благодарю.
Мы вошла в столовую, и хотя Гор пытался неловко сесть рядом со мной, Амун-Ра заявил, что его место на противоположной стороне. Хотя блюда приносили множество женщин, ели только мы втроем. Когда наши кубки наполнили золотой жидкостью, которую Амун-Ра назвал амброзией, слуги в унисон подняли с блюд крышки.
Аромат исходил от тарелок полных утки с апельсинами, сливочного пюре с овощами, салата, усеянного съедобными цветами, пудинга, потрескивающего как пламя. Я сглотнула слюну. Я и не понимала, как проголодалась. Амон оценил бы тягу Тии к пиру. Мне уже не нужно было беречь тонкую фигуру, как это было в Нью-Йорке, и Тиа легко убедила меня наслаждаться добавкой. Я ела, пока не перестала двигаться, насытившись.
– Спасибо, - сказала я, закончив. Я осторожно промокнула уголки рта салфеткой, хотя Тиа предпочла бы облизнуть губы высунутым языком. Но было плохо, что Гор постанывал от боли, просто глядя, как я вытираю губы. Если бы я поступила, как хотела Тиа, он умер бы на месте. Я пригрозила ей, что больше не буду есть мяса, если она продолжит сбивать меня бесстыжими мыслями, и
Я, благодаря Тие, осталась у власти и спросила у Амун-Ра:
– Почему я не влияю на вас так, как на Гора? Даже Анубису было сложно бороться с скарабеем сердца.
Амун-Ра отклонился, глаза его мерцали.
– На меня это действует так же, как и на него, но у меня больше самоконтроля. Он не практиковал самоотречение на многие годы. Честно сказать, он слаб.
Гор оторвал от меня взгляд и с яростью уставился на дядю.
– Вы меня позорите.
– Ты себя позоришь, - ответил Амун-Ра с вздохом и покачал головой, показывая, что он не злился на племянника, а был разочарован. – С самоконтролем бороться с искушением было бы проще.
– Это так больно? – спросила я.
– Это худшая боль, - воскликнул Гор. – Я вижу тебя так близко, но чувствую каждую клеточку расстояния между нами, словно каждая из них – непреодолимая пропасть. Я не могу это выносить.
Амун-Ра закатил глаза.
– Мне выгнать тебя из комнаты?
Гор вскрикнул, словно он ударил его по животу.
– Прошу, не шутите так. Я не могу ее оставить.
– Я абсолютно серьезен. Если хочешь остаться, хватит отпускать слюнявые комментарии. Лили и Тиа не должны выслушивать твои восхищения.
Стиснув зубы, Гор кивнул и теперь безмолвно смотрел.
– Все в преисподней будут так реагировать? – спросила я. – Или только бессмертные, ведь больше похожи… на людей?
– Это влияет на всех бессмертных. Облик не важен. Даже Небу был очарован, хотя любит другую, а это защищает от притяжения скарабея. И ты ему просто нравилась. Всегда есть возможность. Никогда не знаешь точно. К тому же, ты считаешь, что я позволю тебе пойти в преисподнюю. А я говорю сразу, что не намерен так делать.
– Что? После всего, что я… мы сделали? Я так далеко зашла, а Тиа… Тиа отдала все!
Амун-Ра вскинул руку.
– Прошу, не пойми превратно. Я сочувствую всему, через что вы прошли, но я не поддерживаю теорию, что вселенная разрушится, если Сетх вернется.
– Дядя! – воскликнул Гор.
– Что вы имеете в виду? – в то же время спросила я.
Проведя ладонью по темным коротким кудрям, Амун-Ра сказал:
– Сетх не всегда был воплощением всего плохого, как считает Гор.
– У него было много шансов на искупление. Он безнадежен, - заявил Гор.
Многозначительно посмотрев на племянника, Амун-Ра сказал:
– Никто не безнадежен. Ты точно должен это знать.
Гор вжался в кресло, его красивое лицо скривилось.
– После всего, что он со мной сделал, я думал, ты будешь на моей стороне.
– Я на твоей стороне. Я каждый раз на твоей стороне. Даже когда все изменилось бы, будь я не на твоей стороне, - Амун-Ра повернулся ко мне. – Гор видит в Сетхе дьявола с рогами, раздвоенным языком и расколотыми копытами. Может, порой тот и сам себя таким представляет, но я знал его совсем другим мальчиком.