Восстание слов. Сборник рассказов
Шрифт:
– Чего же вы не едите?! А?! – вдруг закричал он визгливо, привстав и склонившись над столом. – Я-то ем! – Он зачерпнул полную ложку варенья, положил в рот, проглотил. – Видите?! Я-то ем! – Он положил в рот еще одну ложку, потом еще… – Ведь ем, ем! – кричал он, срываясь на фальцет. – Чего вы боитесь?! Я-то ем!
Неторопливо поднимаясь из-за стола, злоба уходила. Она уходила к тому, кто ее ждет.
Корчма Тимура
Никогда не думал, что смерть подберется ко мне так близко и я почувствую ее дыхание на своем лице, увижу ее пустые глазницы… Даже сейчас, по прошествии многих лет, когда я вспоминаю эту историю, мне становится
«Куда нас несет? – думали мы, вглядываясь в мелькающие огни встречных машин». Свет фар выхватывал силуэты деревьев, унылые дома с темными окнами вдоль обочины…
Уже наступила ночь, но ни одна гостиница не попалась на пути. Мы всматривались в проносящиеся мимо придорожные знаки с надеждой увидеть на одном из них нарисованную кровать: это означало бы, что где-то поблизости находится гостиница и есть надежда, что там окажется свободный номер, где мы сможем принять душ и отдохнуть, чтобы с рассветом вновь двинуться в путь.
Шли вторые сутки, как мы выехали из дома, и все это время я не знал отдыха. Мы, конечно, делали небольшие остановки, чтобы поесть и расслабиться, сидя в машине с закрытыми глазами, но это давало только передышку – иллюзию отдыха. Нужно было спешить, поэтому я гнал на максимальной скорости, на пределе возможностей, и не только своих. Жена Нина полностью разделяла мои невзгоды и трудности, не смыкая глаз следя по навигатору за дорогой. Наступила ночь, а мы все еще не добрались до места. Можно было остановиться переночевать в машине, но что за отдых, когда не вытянуться, не повернуться, когда все плывет перед закрытыми глазами, и ты как будто продолжаешь свой путь! Кроме того, останавливаться на обочине небезопасно. Много разного люда шатается по дорогам. В нашей семье повелось, что за безопасность отвечаю я. А я полагаю, что лучше, рассчитывая шаги вперед, избегать опасности, чем потом пытаться с ней справиться. Но, пожалуй, сейчас, когда пошли вторые сутки за рулем, я уже не отвечал не то что за нашу безопасность, но и за самого себя.
Мы ехали в Феодосию, где купили дачу на горе Тепе-Оба. За окном нашего дома как на ладони расстилается Феодосия, и море с барашками волн, летающими над ним чайками – место счастья и силы.
В VI веке до нашей эры этот город назывался Ардабда, при генуэзцах – Кафа, при турках – Кючюк-Истамбул. Здесь торговали рабами, свозимыми со всего Черного моря. Было у него еще одно название – неофициальное – Зурбаган. Мне оно нравилось больше всех, это название дал ему живший и работавший здесь Александр Грин – в юности мой любимый писатель. Украина была в братских отношениях с нашей страной – даже представить то, что произошло в 2014 году, было невозможно. И если бы какой-нибудь безумец сказал, что это когда-нибудь может приключиться, никто бы ему не поверил. Не поверил и я.
Случай этот произошел в 2004 году, когда мы только купили дачу на горе. Ночью, выйдя из ресторана, мы гуляли по набережной, наслаждаясь чистым морским воздухом, сидели на скамейке возле самого моря. Шурша, накатывались на берег волны, в небе светила полная луна, поблескивая на волнах; лунная дорожка бежала к нашим ногам, а мы, любуясь этой дивной картиной, пили из одноразовых стаканчиков крымское вино и были счастливы.
На скамейку рядом с Ниной села женщина лет шестидесяти пяти. Они о чем-то разговорились. Я не прислушивался, блаженствуя в теплой, ласковой ночи. Таких ночей не бывает в Петербурге – у нас ночью всегда прохладно. Южная крымская ночь нежно обволакивает тебя со всех сторон, проникая под футболку… да и в самую душу. Это волшебное ощущение не объяснить тому, кто не испытывал его, как не объяснить, что такое петербургские белые ночи, – это нужно только видеть.
Изредка до меня доносились обрывки их беседы: «Давно предсказали… Она известная прорицательница…» – говорила женщина. Из чего я заключил, что речь идет о предсказателях и гадалках. Я лично терпеть не могу пророков – я в них не верю, а верю лишь в то, что они хотят выманить у меня деньги, а мне их и самому мало.
Женщина наконец ушла. Пора было уходить и нам. Мы в последний раз выпили за окружавшее нас чудо и пошли домой. До дома на горе мы добирались козьими тропами, по которым еще до нашей эры, должно быть, ходили древние римляне, аланы и турки, а вот теперь поднимались мы. Над нашими головами было небо настолько звездное, что здесь я впервые по-настоящему ощутил, что такое бесчисленность и бесконечность. Тропу мы освещали светом фонаря, хотя при лунном свете можно было фонарь не включать; все выглядело призрачно и загадочно.
– Ты знаешь, эта женщина сказала странную вещь, – начала Нина.
– Что-то про предсказания.
– Да, она говорит, что на Украине живет гадалка, и она предрекла, что через десять лет Украина разделится на три части. Крым станет российским, а две другие части будут жить отдельно своей жизнью.
– Какая чушь! – Над нами было неисчислимо звездное украинское небо Крыма. – Как такое может быть?! Это предсказание лежит за пределами здравого смысла, в него невозможно поверить.
– Ну не знаю, только она сказала, что точно так будет и что все уже об этом знают, – обиделась Нина. Ей почему-то очень хотелось, чтобы и я поверил в этот бред.
– Кто «все»?!
– Ну не знаю. Сказала, что точно так будет.
На этом разговор и закончился. О нем я вспомнил только в 2014 году, через десять лет после этого разговора, когда распалась Украина, а Крым перешел к России. Зря я тогда Нину обидел.
И как после этого не верить предсказателям?
Но сейчас я этого еще не знал. Через территорию Украины мы ехали в Крым. Днем дороги в этих местах очень живописны. С трудом поднимаясь вверх на холм, машина словно замирала на его вершине, а потом, разгоняясь все быстрее, весело мчалась вниз, затем, кряхтя, поднималась на следующий холм… а кругом украинские поля, деревни, реки… Все это восхищало и радовало нас. Но до Феодосии было еще далеко: от Петербурга около двух тысяч километров – приходилось добираться больше двух суток. Без остановки на ночлег проделать такой путь немыслимо. Первый день был ударным. Мы выезжали в шесть вечера и ехали до вечера следующего дня с небольшими остановками, стараясь преодолеть как можно большее расстояние.
И вот я за рулем уже тридцать два часа, лимит времени и сил уже исчерпан семь часов назад, но, как назло, на пути ни одной гостиницы. Нужно было остановиться раньше, еще засветло, но азарт гнал вперед: «Сделаю еще километров восемьдесят или сто, остановимся в гостинице – тогда и отдохнем». Но вот как раз тогда-то, когда ты дошел до предела, гостиницу найти невозможно. Либо попадаются неизвестно зачем выстроенные невдалеке от дороги дорогие отели со стоимостью проживания, как в центре Парижа с видом на Сену, либо захудалые домишки у придорожного кафе, которые сдают за почасовую оплату.
Однажды от безысходности мы ночевали в таком месте, ну и натерпелись – воспоминания омерзительные! Тогда в Крым мы ехали через Белоруссию; вероятно, на вывеске гостиницы и стоял какой-то опознавательный знак, но мы, конечно, об этом не догадывались.
– Мы бы хотели снять номер, – сказал я тетке за стойкой кафе «отеля».
– У нас почасовая оплата, – сказала она, глядя на меня бессмысленными глазами.
– А на семь часов можно?
Тетка окинула меня скептическим взглядом и пожала плечами: