Восстание
Шрифт:
Трасилл и Макрон тоже кричали своим людям, чтобы они прекратили преследование, и те устало остановились, задыхаясь. Повстанцы бежали достаточно долго, чтобы создать безопасную брешь между двумя сторонами, прежде чем замедлить ход и отступить через ручей, чтобы присоединиться к остальной орде, ожидающей в мрачном молчании. Один из ауксиллариев поднял меч и дико заорал, но его призыв остался без ответа, и он быстро замолчал. Каждый человек знал, насколько близко они подошли к поражению, и что, если враг нападет снова, он легко сможет сокрушить опустошенную и изнуренную римскую армию.
Вспомогательная пехота и легионеры,
Передав свою лошадь одному из всадников, Катон направился к Восьмой когорте и обнаружил, что один из лекарей перевязывает бедро Макрону.
– Насколько серьезно?
– спросил он.
– Телесная рана. Один из бриттов притворялся мертвым, когда я собирался перешагнуть через него. Но ему не пришлось играть эту роль слишком долго, как только я закончил с ним.
Они обменялись резкими улыбками, воодушевленные тем, что оба выжили, и в то же время шокированные тем, насколько близко они подошли к поражению.
– Это была быстрая и смелая идея. Как раз вовремя, - сказал Макрон, кивнув вверх по склону солдатам кавалерийского резерва, проходившим обратно на лошадях мимо скорпионов.
– Хорошая работа.
Катон на мгновение задумался. Как будто он вообще об этом не думал. Он действовал инстинктивно, и все могло легко пойти другим путем. Посмотрев мимо Макрона, он увидел, что его люди понесли больше всего потерь в последней атаке, чем в первых двух вместе взятых. На ногах осталось едва ли сто пятьдесят человек. Недостаточно, чтобы сформировать две шеренги. Когда повстанцы нападут снова, они не смогут предложить ничего большего, чем тонкую линию. То же самое касалось и когорты Трасилла, далее по строю только легионеры, судя по всему, пострадали в меньшей степени. «И это было хорошо», - подумал он, «поскольку только железные когорты легионов могли добиться победы теперь, когда снаряды скорпионов, вспомогательная пехота и один из кавалерийских резервов были истощены.
Дождь лил непрерывно, стуча по шлемам людей и стекая с их доспехов, пока они возвращались на позиции и уносили раненых. Перед ними лежала кровавая бойня первых трех атак. Должно быть, пало более десяти тысяч последователей Боудикки, а крики и стоны раненых доносились сквозь шипение дождя. За ручьем повстанческая армия восстанавливала свои разбитые формирования. Боевые рожки прозвучали еще раз, но криков уже не было, и Катон почувствовал нежелание массы возобновлять бой. И все же ... и все же их лидеры и друиды выступили перед строем, чтобы уговорить и побудить их сделать последнее, решающее усилие. Они знали, что должны победить в этот день, прежде чем их последователи впадут в уныние, которое поставит под угрозу дальнейшую борьбу с захватчиком. «У них все еще был шанс, и их вожаки знали это», - размышлял Катон.
– «Все зависело от того, смогут ли они выдвинуть свою сторону в достаточном количестве для решения вопроса».
– Ей-богу, они попытаются еще раз, - сказал Макрон, глядя вниз по склону, поднеся руку к краям шлема, чтобы не допустить попадания дождя в глаза. Он наблюдал за линией врага, продвигающейся вперед, пока их лидеры собирали всех, кто еще мог сражаться, в то время как их семьи молча наблюдали за происходящим с повозок и возвышенности, огибающей поле боя. Он придвинулся ближе к Катону и пробормотал: - Я не уверен, что мы сможем пережить еще одну атаку.
– Ты можешь быть прав. Я надеялся, что нам удалось их достаточно встряхнуть после провала последней попытки. Юпитер Всеблагой... Нельзя не восхищаться их смелостью. Если бы только у нас хватило здравого смысла относиться к ним как к союзникам, а не давить их под своей пятой. Представь себе, чего можно было бы достичь с десятью обученными когортами таких людей.
– Они все равно могут добиться чего-то выдающегося даже без этой подготовки, учитывая то, как обстоят дела. Однако независимо от того, выиграем мы или проиграем, в Риме найдутся дураки, которые никогда не согласятся с тем, что эти варвары могут сравниться с нами, как люди.
Со стороны полевого штаба подъехал трибун. Он натянул поводья и отсалютовал Катону.
– Приветствия от наместника, господин. Он просит поздравить вас с быстрыми действиями по закрытию бреши. Он также просит, чтобы ваши люди в последний раз удержали свои позиции.
– В последний раз?
– едко спросил Макрон.
– Не уверен, что нас это должно воодушевлять.
Трибун выглядел оскорбленным.
– Полководец не это имел в виду, центурион.
Макрон посмотрел на Катона и закатил глаза, прежде чем ответить.
– Рад слышать это. А теперь беги, молодой человек. Прежде чем я сказал что-то, о чем я потом буду сожалеть.
Трибун развернулся и поскакал прочь, а Макрон печально покачал головой.
– Где же они все таки находят такой материал? Я ушел из армии на несколько месяцев, и она тут же отправилась к Харону за Стикс.
– Однако ты ее не оставил, - заметил Катон.
– Это правда, что говорят. Можно вывести человека из армии, но нельзя вывести армию из человека. Я почти думаю, что этот безымянный автор имел в виду конкретно тебя, когда придумал этот афоризм.
– Говорят? А кто?
– Не заставляй меня начинать, - он перевел взгляд на врага. Темные тучи закрыли небо, а дождь лил так сильно, что бритты были видны только как серая масса на среднем расстоянии. Мгновение спустя он увидел, что они продвигаются в четвертый раз, и почувствовал, как его сердце упало при этой перспективе. Он инстинктивно знал, что это будет последняя атака дня. Для обеих армий это было сродни принципу «сделай или умри».
Он приказал своим людям приготовиться, и ауксилларии устало вернулись на выступ. Никакой смены линий больше не было. Выжившие офицеры отправили во фронт наименее уставших и тех, кто еще не был ранен, а остальные сформировали две группы под командованием Катона и Макрона, готовые вновь сыграть свою роль временного резерва. За позициями Восьмой когорты артиллерийские расчеты легионеров вышли из батареи и вернулись в ряды Двадцатого легиона. Квадрилл и его небольшой отряд кавалерии стояли рядом, готовые к последней атаке, если их призовут. Катон почти не сомневался, что они будут здесь задолго до окончания битвы.