Восстание
Шрифт:
Часть его разума – спокойная, рассудочная – убеждала, кричала: так как Катя не может быть живой, то она не жива, а значит, перед ним что-то другое. Убей её! Убей её!
И в то же время инстинкт подсказывал, шептал: перед тобой Катя, та, прежняя. И информация, поступающая на его цефлинк, подтверждала это. Защитный костюм, правда, помят, но цел. Рукав на левой руке по-прежнему закатан до локтя. Комель на месте. Он протянул руку… отдёрнул… снова протянул и дотронулся…
Оно во мне, о Боже, оно во мне, читает меня, читает меня, здесь так темно, так темно и оно не понимает меня, не понимает того, что видит, о пожалуйста, не дай мне сойти с ума, не дай умереть здесь во мраке…
Шок от прикосновения к сознанию Кати через комель ударил по Хагану так, что он чуть не упал. Эмоции, впечатления, воспоминания, хлынувшие через комель, убедили его. Теперь Хаган знал, что перед ним Катя, ей плохо, ужас и отчаяние, вынесенные из-под земли, свежие, неприкрашенные, перебросили мостик через возникшую было трещину недоверия.
– Я здесь, Катя! Я здесь! Боже, я тебя люблю… – услышала ли она его? Он даже себе не признавался в этом чувстве.
Она открыла глаза. За стеклами фильтров их выражение осталось неясным.
– Вик?
– Так точно, капитан. Ты о'кей?
– Я… да, в порядке. Немного устала. – Глаза закрылись, Катя покачала головой. – Ох, Вик! Скажи, что мне всё это не снится!
– Всё нормально, Катя, ты же видишь, я настоящий. Всё позади. Ты в безопасности.
– В безопасности… – Она не открывала глаз. – Я… говорила с ними. Они… вообще-то он там только один. – Она вздрогнула, покачнулась, и Хаган крепче её обнял. – Он… он читал меня…
К ним подошел Липински.
– Помоги мне посадить её на место, – сказал он Хагану. Поддерживая Катю, они отвели её к машине. «Призрак» стоял чуть наклонившись вперёд, на согнутых ногах в нескольких метрах от них. С некоторым трудом они подняли её по трапу к спинному люку, помогли протиснуться через узкое отверстие.
– Вижу неприятельские страйдеры, – донеслось до них предупреждение Лары. «Штормовой ветер» стоял невдалеке, а в воздухе над кратером кружил небольшой беспилотный аппарат-разведчик, сканирующий прилегающий район и докладывающий информацию на борт аэрокосмолёта. – Движутся через джунгли с востока. Сейчас до них три километра. И ещё кое-что. Над Библом замечена эскадрилья аэрокосмолётов. Ребята, у вас максимум пять минут.
– Почти готовы.
Хаган подсоединил Катин защитный костюм к страйдеру. Тем временем Липински взобрался на фюзеляж и занял своё место. LaG-42 оценит сейчас повреждения Кати, её физическое состояние и сделает это намного быстрее Хагана. Во время перелета компьютер позаботится о ней, а потом – в медицинский центр, где ею займутся специалисты по соматике. Хаган не снял с неё маску – задраить люк «Призрака» и восстановить атмосферу сейчас Вик не мог, – но зато он надел ей на голову шлем, проверил подключение и привел в действие компьютерную систему поддержки. Потом он вылез из люка, закрыл его и спустился по трапу. Заняв свое место в боевой машине, Хаган услышал голос Лары.
– Страйдеры подходят к месту сражения, сейчас они в 800 метрах от кратера с восточной стороны. Поторопитесь.
Хаган привел в действие систему маневрирования и, покачиваясь, направился к «Штормовому ветру». Огромная хищная птица, готовая взлететь. «Призрак» Липински опередил его на несколько секунд.
Огромные захваты, выпущенные из корпуса VK-141, надёжно обхватили уорстрайдер за туловище, подняли с земли и перенесли в слот. На погрузку «Скаута» ушло не более 30 секунд. Закрепив обе машины, Лара включила двигатели на полную мощность. Клубы пыли окутали медленно поднимающийся аэрокосмолёт, и вот они уже в небе, а внизу под ними кратер и истерзанная сражением земля. Красно-оранжевый массив джунглей разрезал грубый серый шрам – здесь прошли ксенофобы. Чуть дальше из леса появилась тонкая ниточка черных пятнышек – первые страйдеры вышли из джунглей и сейчас пересекали равнину боевым порядком. Тут же из-за горизонта выплыл квинтет других чёрных точек. Быстрые «Хачи» приближались почти со скоростью звука.
– И что, мы их можем обогнать? – поинтересовался Липински.
– Нет, уйти от этих нам не под силу. – Голос Лары прозвучал напряженно. – Если только они прицепятся, то дела наши плохи. Удастся ли нам уйти? Не знаю, всё зависит от того, обратят ли на нас внимание.
Судя по всему, «Хачи» их пропустили. Имперская эскадрилья облетела УПО-1, обеспечивая воздушную поддержку приближающихся страйдеров. «Штормовой ветер» опустился почти к самым верхушкам деревьев и скользнул за противоположную сторону Подъёма Хенсона, чтобы скрыться от сканнеров и радаров.
– Вик?
Хаган никак не ожидал, что Катя заговорит с ним во время полета. Он-то считал, что она в бессознательном состоянии.
– Да, Катя? Как дела?
– Всё отлично. – Ему послышались какие-то мягкие нотки в её голосе, но в остальном все было как обычно.
– Послушай… нам нужно найти Дэва, связаться с ним.
– Камерона? – Хорошо, что Катя не видит сейчас его лица. Ему-то лично неплохо и без этого парня. – Зачем?
– Мне кажется, что теперь я понимаю… Мне нужно… поговорить с ним.
Значит, она всё же не слышала. Может, это и к лучшему.
– Сейчас это будет нелегко. – Уж не начался ли у нее бред, подумал Хаган, проверяя данные о состоянии здоровья. Да нет, показатели близки к обычным, хотя следы психологического шока еще заметны. Так что же случилось с ней там, внизу?
Он проверил счётчик времени – до базы оставалось ещё около двадцати минут.
Глава 21
Меня очень интересует, что думают ксены о нас. Два пола, разнообразие рас, идеологий, культур, языков, религий, мировоззрений. Сказать, что мы столь же чужды им, как и они нам – это недостаточно. Может случиться так, что именно люди, уже привыкшие к многообразию, лучше подготовлены к тому, чтобы понять ксенофобов, чем те. Полагаю, что ксенофобы разумнее нас в абсолютном смысле, но мы более приспособлены и лучше адаптируемся в новых условиях.
Иоши Омигато размышлял о добродетели чаман – терпении. Окружающая обстановка вполне соответствовала и располагала: Масуру Убуката, буддийский художник XXIII века, использовал тему лепестков вишни, плывущих по гладкой невозмутимой поверхности пруда, пытаясь таким образом передать состояние полной умиротворённости, нисходящее на человека, когда он осознаёт свое место в пространстве и времени. И сейчас Омигато, погружённый в себя, смиренный и невидимый, плыл вместе с лепестками по глади пруда…
В размышления вторгся какой-то посторонний звук. Омигато нахмурился. Поддержание связи с внешним миром было поручено аналогу. Что же могло случиться, чтобы тот осмелился прервать его медитации?
– Простите за вторжение, мой господин, – прозвучал прямо над ухом вкрадчивый шепот аналога.
– Очень надеюсь, что дело, действительно, важное.
«Интересно, – подумал Омигато, – достаточно ли развито сознание аналога, чтобы оценить боль?»
– Я поступил в соответствии с теми инструкциями, которые вы дали мне, мой господин. В Танисе началась демонстрация.