Восстановление Римской империи. Реформаторы Церкви и претенденты на власть

Хизер Питер

«Не было страшней резни»

Ретроспективный взгляд – замечательная вещь, но иногда в нем нет необходимости. Даже в те времена современники прекрасно знали, что 25 июня 841 г. – день, когда борьба за власть в империи Карла Великого достигла совершенно беспрецедентного уровня жестокости. Трое сыновей Людовика Благочестивого сошлись в битве у небольшой бельгийской деревушки Фонтенуа. Никакого обмана, шантажа, помрачения и пребывания в заведениях типа монастырей: перчатки были брошены. В результате франки стали убивать франков, что можно было выразить либо прозой, как в летописях, либо в стихах неизвестного Энгельберта, который бился на стороне Лотаря, старшего из трех сыновей:

Не было страшней резни ни на одном поле боя;Законы христианские были порушены этим кровопролитием.Был праздник для преисподней и пастей ее трехголового пса…Пусть не будет этого проклятого дня в календаре,Пусть он будет стерт из памяти,Да не падут туда лучи солнца и не взойдет заря после его сумерек.

Энгельберт сражался

на проигравшей стороне, но даже победители приказали три дня служить мессы, чтобы загладить ужас гражданской войны между христианами, и не только кислый виноград навеял нашему поэту грустные размышления. Битва при Фонтенуа была первой в серии катастрофических неудач Каролингов рационально передать власть от одного поколения к другому.

Эта неспособность уходила корнями в ту же ситуацию, которая заставила сыновей Людовика восстать против него еще при его жизни. К моменту смерти их отца 20 июня 840 г. один из сыновей Ирмингарды Пипин уже умер, что дало возможность Людовику сделать, наверное, еще обладавшего шевелюрой Карла Лысого королем Аквитании. Умерший Пипин оставил более или менее взрослого сына – еще одного Пипина, так что за год до битвы при Фонтенуа два брата, единокровный брат и племянник вели переговоры, хитрили и грозились, пока не загнали себя в угол у небольшой деревушки в Бельгии, где их солдаты заплатили по полной. Или как написал Энгельберт:

Какое горе и стенания! Лежат голые мертвецы,А стервятники, вороны и волки кровожадно пожирают их плоть.Они сотрясаются, потому что у них нет могил, а их трупы лежат там в большом количестве.

Любому искушению переложить вину за все это на сексуальную распущенность отца следует противостоять самым решительным образом [228] .

Три относительно мирные передачи власти от одного-единственного правителя из рода Каролингов другому за 125-летний период, охватывающий время правления Карла Мартелла и Людовика Благочестивого (714–840), потребовали поразительного везения. Карл Мартелл сумел так легко захватить власть только потому, что двое его единокровных братьев умерли. Путь Пипину облегчил отъезд его брата в Италию, Карлу Великому – ранняя смерть его брата, а Людовику – случившаяся кстати смерть двух старших братьев. Эти смерти и отъезды не убрали все потенциальные причины династических распрей, но они оставили одного человека в каждом поколении, дав ему решающее преимущество в глазах магнатов – аналогов помощников и второстепенных лидеров, которые столь тщательно оценивают сыновей крестного отца. И каждый из наследников затем воспользовался этим преимуществом, действуя решительно с целью устранения родственников по боковой линии младшего возраста. Более длительное изучение истории династии Каролингов предлагает два важных ракурса, которые на самом деле должны свести к нулю любое искушение свалить вину на Людовика Благочестивого.

228

Энгельберт: текст Даммлер (1884), 138–139, перевод Даттон (2004), 332–333. О встрече перед сражением см.: Нельсон (1990), с. 3; Костамбис и др. (2011), 379–388.

Во-первых, даже без добавления Карла, которому был брошен вызов, трое других сыновей Людовика – ничего, что они появились из одного и того же лона, – непременно должны были вступить в конфликт в какой-то момент: не обязательно на поле боя, возможно, но наверняка возникла бы какая-нибудь безвыходная ситуация. Добавление Карла ощутимо не усугубило проблему, как показывают частности, так как у Фонтенуа он и младший сын Людовик Немецкий выступили вместе против Лотаря. Во-вторых, на каждом этапе династическое упрощение предпринималось только после смерти предыдущего короля, а не при его жизни, как в случае, когда Людовик Благочестивый удалил Бернарда из Италии или когда Карл Великий и его отец разобрались с семьями своих братьев. Вы можете сказать, что устранение династических сложностей – дело каждого того поколения, при котором решается вопрос о власти, а не предыдущих, что опять-таки снимает Людовика с любого крючка, на который вам, возможно, захотелось бы его повесить.

Имелись веские причины, по которым именно так и происходило. Во-первых, смерть – всегда неожиданная гостья. Это верно и сейчас, но еще более неожиданной она была в начале Средних веков. Король не мог сокращать число своих наследников не только потому, что он – предположительно – любил своих детей (даже если они не любили друг друга), но и потому, что нельзя было знать, кто из них выживет. В 806 г. Карл Великий имел троих взрослых сыновей, но ко времени его смерти менее чем восемью годами позже остался только один из них. И если наличие более одного наследника создавало проблемы, то их отсутствие было самым страшным кошмаром (как мы это вскоре увидим). Вы можете управлять браками ваших дочерей, так как не захотите умножать количество внуков с полузаконными притязаниями на трон. Хорошие деньги – вот что Карл Великий имел в виду, равно как и свою любовь к ним, когда не позволял своим дочерям выходить замуж и покидать свой двор. Но убивать сыновей было глупо. В равной степени важным – что имело огромное значение в спорах о престолонаследии – стало восприятие способностей и качеств кандидатов магнатами, так как именно выбор, кому отдать свою лояльность, решал, какой оборот примут дела. Как оказалось, недостаточно усилий двух магнатов Карломана, готовых отбивать амбиции Пипина и Карла Великого, защищая отпрысков своих бывших королей в 748–749 гг. и 771–772 гг., так что власть быстро и относительно мирно перешла к одному представителю Каролингов. В этом смысле Людовик прекрасно справился со своей работой. Он обеспечил в следующем поколении приличное количество взрослых наследников мужского пола, и от них зависело теперь, что будет дальше.

На этом удача династии иссякла, так что вместо одного хорошо обоснованного взрослого наследника мужского пола, который мог разобраться со всеми родственниками по боковой линии сравнительно легко, в 840-х гг. появились два вполне законных правителя в лице Лотаря и Людовика Немецкого и еще одного такого же – Карла Лысого. На самом деле, вероятно, тот факт, что Карл смог воспользоваться

политической «ничейной землей», возникшей в единоборстве его двух братьев по отцу, позволил ему жить довольно долго и прочно взять в свои руки власть в Аквитании, которую его отец ему обеспечил лишь за два года до своей смерти. В результате, несмотря на битву при Фонтенуа, никто не смог добиться решающего преимущества, так что временный раскол, оставшийся после смерти отца, был подтвержден договором в Вердене в 843 г. (карта 13, с. 332). Лотарь сохранил титул императора, переданный его отцом еще в 817 г., и был чуть богаче, чем его братья, но все трое прочно владели обширными королевствами. Младший Пипин, сын умершего Пипина, остался в Бордо, и его борьба с Карлом Лысым продолжалась еще какое-то время, но к 848 г. стало ясно, что его дядя по отцу – более подходящий человек. И поддержка магнатов поэтому ослабла. К 851–852 гг. Пипин наслаждался полным пансионом и проживанием в монастыре Сен-Медар в Суассоне, и, хотя снова бежал и даже объединился с какими-то викингами в 860-х гг., он так и не сумел привлечь на свою сторону достаточное число магнатов, чтобы стать реальным соперником Карлу Лысому [229] .

229

О получении власти Карлом Лысым: Мартиндейл (1981); Нельсон (1992), с. 5–6. О Людовике Немецком: Голдберг (2006), с. 4–5.

К счастью, нам не нужно погружаться во все сложные подробности того, что случилось потом. В некотором смысле братья продемонстрировали совершенно противоречивые особенности поведения. С одной стороны, в своих публичных заявлениях они делали сильный акцент на идее братской любви – важности честно делиться. И это все не было пустой болтовней. Они провели, что удивительно, семьдесят братских встреч на высшем уровне, и на некоторых из них они даже выработали согласованную совместную политику. В то же время каждый из них зорко следил за главным шансом и продолжал использовать любую появлявшуюся возможность добиться существенного преимущества над своими братьями. Поэтому бесконечно шли небольшие и средние войны, вроде того эпизода в 854 г., когда Людовик Немецкий отправил своего сына Людовика Младшего в Аквитанию в надежде подорвать там власть своего брата по отцу.

Именно этот конфликт еще больше накалил обстановку, так как закончился он тем, что и Карл, и Людовик изгнали из своих королевств тех магнатов, которые, по их мнению, были слишком склонны поддерживать другую сторону.

Вопрос, который по-настоящему всколыхнул все, касался судьбы королевства императора Лотаря. Он умер первым – 29 сентября 855 г. – задолго до Людовика и Карла. Его преемниками стали трое его сыновей, но один из них вскоре умер, не оставив наследников, и его земли были поделены между оставшимися двумя – Лотарем II и Людовиком II – королем Италии. Проблема заключалась в том, что Лотарь II не имел наследников мужского пола от своей жены Теутберги, поэтому он хотел развестись с ней и жениться на наложнице, от которой у него уже был сын. Увидев шанс, Людовик Немецкий и Карл Лысый изо всех сил воспротивились разводу (хотя Людовик II оказался более сговорчивым). Когда Лотарь II умер в 869 г., вопрос остался нерешенным, и следующая братская встреча на высшем уровне в Мерсене в 870 г. привела к тому, что дядья разделили большую часть территории, откупившись от Людовика II скромным куском (карта 13, с. 333).

Несмотря на все эти авантюры, требовалось обязательно получить поддержку магнатов: либо обеспечить, чтобы ваши собственные землевладельцы твердо стояли на вашей стороне, и попытаться переманить на свою сторону представителей этой группы, но из королевства брата по отцу, либо обратиться к тем, кто остался без руководства после смерти короля, не оставившего потомства. Схожие процессы повторяющегося обращения пригодились, когда спустя время вступил в игру второй аспект политической деятельности – тогда дети Людовика Немецкого и Карла Лысого сами достигли совершеннолетия. У Карла Лысого было шестеро сыновей от двух жен, из которых двое доросли до политически активного зрелого возраста – Людовик Косноязычный и Карломан. Людовик имел троих наследников – Карломана (опять), Людовика Младшего и Карла Толстого. Как истинные Каролинги, эти принцы ожидали получить свою долю власти еще при жизни своих отцов и были готовы восстать в случае, если они не получат ничего либо если то, что они получат, не соответствовало бы их ожиданиям. Обычно они могли найти какую-то поддержку у землевладельцев из числа тех, у которых дела шли не так хорошо, как у других, при власти их отцов, и, разумеется, любой представитель этого следующего поколения имел живущего дядю (по отцу), всегда готового немножко подгадить своему брату по той же линии. Так, Людовик Немецкий поддержал мятежи сыновей Карла Лысого, особенно бунт Карломана, отказавшегося принять церковную стезю, которую уготовил ему его отец. Он упорствовал до такой степени, что в начале 870-х гг. отец приказал его ослепить и заточить в монастырь (хотя он впоследствии снова бежал и дожил остаток своих дней в королевстве дяди по отцу). Карл, аналогично, был рад отомстить, когда другой Карломан пошел против Людовика Немецкого в начале 860-х гг., а его братья последовали его примеру [230] .

230

См.: Нельсон (1992), с. 7–8; Голдберг (2006), с. 7–8; Костамбис и др. (2011), 388 и далее. Эти работы предоставляют все ссылки на источники и дальнейшее чтение дополнительных произведений. О разводе Лотаря II см., в частности, Эрли (1998).