Восставшая Луна
Шрифт:
– Майн…
– Не спорь со мной, дитя!
Ее бронированная рука цепляется за одну из ручек. Гироскопы распределяют вес. Она видит, как мадринья хватается за ручку на другой стороне.
Сантиньюс атакуют Маккензи. Двое, десять, двадцать падают под безжалостным огнем, но есть еще копья, пики. Наступает черед рукопашного боя, близкого, интимного, страстного, как секс. Наконечники копий вонзаются глубоко, пробивают тела насквозь, рвут скафандры и кожу, ломают кости, разбивают визоры и протыкают лица, черепа, мозги.
– Что происходит? –
– Они выигрывают для нас время, анжинью.
Фаланга копейщиков перестраивается, сходится, нацеливается на врага и бросается в атаку. Стрелки, дрогнув, отступают. В этот миг между стенами из пик Луна чувствует, как ее скафандр сжимает хватку на рукояти капсулы, в которой лежит кузен, наклоняется вперед и бросается к кораблю. Она взлетает по трапу на полной скорости и жестко тормозит, чтобы не врезаться в заднюю переборку транспортного модуля. Члены экипажа в пов-скафах хватают капсулу и закрепляют. Луна через тактильные датчики подошв ощущает вибрацию палубы.
«Главный двигатель включится через десять, девять, восемь…»
Она в последний раз бросает взгляд через закрывающиеся двери на оставшихся сестер Владык Сего Часа: белые скафандры спина к спине, священные символы ориша подняты высоко. Вокруг них – кольцо пик и дерзкие знамена Мадонны Тысячи Смертей. За ними – Маккензи, бесчисленные как звезды. Потом включается двигатель, и пыль покрывает все.
Майн-ди-санту Одунладе наблюдает, как лунный корабль поднимается из облака слепящей пыли на бриллианте ракетного сияния.
Меридиан их приютит. Меридиан их исцелит. Орел Луны возьмет их под свое крыло.
Сантиньюс окружают сестер, держа пики и копья наготове. Столько раненых, столько погибших. Ужасное место для смерти.
Майн Одунладе находит иконку общего канала.
– Реголит выпил достаточно крови, – кричит она каждому пылевику и сантинью в Море Изобилия, каждому рубаке и наемнику и Брайсу Маккензи, где бы он ни прятался.
Но строй стрелков Маккензи не отступает.
– Нет необходимости еще кому-то погибать здесь.
Два ровера стартуют от задней части окружения, ускоряясь с поразительной быстротой в погоне за лунным кораблем, который уже превратился в созвездие предупреждающих огней, удаляющееся на запад. В кузовах роверов разворачиваются механизмы: штуковины с несколькими стволами и лентами патронов. Боги и духи, до чего они быстры. Вот они уже на горизонте. Взмывают вымпелы из света, выискивая огни корабля ВТО. Майн-ди-санту Одунладе не знает, что видит, но понимает, что это значит. Если Брайс Маккензи не может заполучить Лукасинью Корту, его не получит никто. И она уясняет еще одну истину: не будет пощады никому, кто поднял руку и клинок во имя семейства Корта.
– Во имя Ошалы, света безупречного, вековечного, страх вселяющего, непоколебимого! – Майн-ди-санту вскидывает зонтик высоко над головой. Открывает. Оставшиеся сестры как одна поднимают свои священные знаки. Меч Огуна, веер Йеманжи, лук Ошосси, топор Шанго.
Начинается пальба.
Луна не может отцепить кулак от медицинской капсулы. Лукасинью свободен, Лукасинью в безопасности – теперь она должна отпустить его, но скафандр познал неведомую ей истину и не разжимает хватку. Ох уж этот скафандр: кажется, она провела в нем целую вечность. Он ее защищал, направлял и помогал ей. А еще предал и подверг опасности.
Воспоминание: Лукасинью обматывает изолентой коленный сустав, где острая как бритва лунная пыль потихоньку резала складчатую ткань шаг за шагом, километр за километром, пока та не порвалась. Она касается этого сустава, и тактильные датчики передают грубую неровность обмотки. Она не заметила залатанное место, когда майн-ди-санту сказала: «Идем, дитя, надевай скафандр, нам пора уходить».
«Куда, майн?»
«В Меридиан. Орел прислал за сыном корабль».
Она натянула скаф-трико и забралась в огромную оболочку: тактильная система обняла ее, корпус запечатался, и Луна опять очутилась в шлюзе станции БАЛТРАН Лаббок, и Лукасинью призывал ее сделать шаг: «Скафандр все сделает за тебя».
А когда она с грохотом шла по периферийному туннелю к шлюзу, будто вернулась в убежище Боа-Виста, залитое зеленым светом, и Лукасинью лежал там, где она его положила. Громадный скафандр мог быть таким нежным. Лукасинью лежал, не шевелясь. И не дыша.
«Что мне делать?»
Убежище показало ей, как подключить Лукасинью к системе искусственного жизнеобеспечения, куда воткнуть мониторы и присоединить установку, которая будет держать его в глубоком спасительном холоде.
«Он очень болен, – сказали машины. – Ему требуется неотложная медицинская помощь».
Но все, что она могла сделать, это ждать на холоде и в лучах зеленого света. Как ждет сейчас в трюме лунного корабля ВТО.
«Свободное падение через три, два, один…»
Двигатель выключается. Подошвы Луны выпускают щетинки, цепляясь ими за микропетли палубного настила. Она надежно закреплена, но ощущает невесомость; помнит головокружительное тошнотворное чувство свободного падения, испытанное во время путешествия БАЛТРАНом. Она уже тогда возненавидела это ощущение. И теперь, на лунном корабле ВТО, который летит к Меридиану по суборбитальной траектории, это нравится ей ничуть не больше.
Подошвы Луны улавливают вибрацию от серии резких ударов. В сантиметрах от левой пятки ее скафандра появляется череда отверстий, расположенных на безупречно одинаковом расстоянии друг от друга. Лязг – еще одна линия дыр прошивает переборку грузового отсека, из правого нижнего в левый верхний угол. Сквозь пробоины струится земной свет.
Третья серия ударов – и внезапное ускорение отрывает Луну от пола, вынуждая пальцы разжать хватку на капсуле, в которой лежит кузен. Направление ускорения меняется – ее бросает на «гроб» Лукасинью, а потом она воспаряет посреди грузового трюма.