Восставшие миры
Шрифт:
Ла Наг с Брунином зачарованно застыли на месте, во все глаза глядя на горстку мятежников, атаковавших синтестоновую с виду стену — импровизированные тараны и колья проваливались в пустоту, будто перед ними вообще никакой стены не было. Что фактически соответствовало действительности. С внезапным воплем первые ряды прорвались сквозь воображаемую стену и исчезли из вида. Наверно, сразу нашли голограммный проектор, так как камуфляж испарился, и толпа радостно навалилась на стену, которая вновь превратилась в фасад. Изнутри вдоль по улице полетели товары, растоптанные под
— Там не еда! — заметил Брунин. — Кажется, ты говорил про голодный бунт.
— Просто общепринятое выражение. Ради еды уже никто не бунтует. Бунтуют просто так. Согласно теории, толпа иногда подвергается временному помешательству.
Мятежники вновь покатились вперед — слепо, жадно, быстро, убийственно.
Брунин вдруг понял, что больше ничего не боится, чувствуя вместо страха непривычное возбуждение.
— Пошли с ними!
Воющая кровожадная ярость подстегивала. Ему тоже хотелось сквозь что-то пробиться. Обычно после этого самочувствие улучшается.
— Они тебя в клочки разорвут! — воскликнул Ла Наг, оттаскивая его от толпы.
— Нет! Пойду с ними!
— Дурак, ты ж пришелец из внешних миров! Они сразу поймут. А когда тебя схватят, никто не поможет. Бежим!
И они побежали. Конкретно за ними толпа не гналась, просто двигалась следом. Бунт одной улицей не ограничился. На перекрестках Ла Наг с Брунином видели добавочные толпы слева и справа. Начинались поджоги, дым густел в воздухе.
— Скорей! — крикнул Ла Наг. — Если окружат, нам крышка!
Лишнее замечание. Брунин летел изо всех сил. Мышцы возмущенно вопили, из перенапряженных легких шел дым. Ла Наг замедлял бег, держась с ним наравне, подгонял его криками. Брунина злила легкость, с которой несся тощий толивианец. Дойди дело до последней крайности, бросил бы его толпе, которая находилась в каких-нибудь сотнях метров, и взял бы ноги в руки.
— Уже рядом! — предупредил Ла Наг. — Не спеши теперь. — Он глянул на указатель у себя в руке. — Давай прямо!..
Сначала Брунин не заметил ничего особенного, а потом разглядел, что улица за вторым перекрестком другого цвета… желтая… на ней люди… дети играют. На углах выстроились мужчины. И женщины. Те и другие вооружены до зубов.
Успристы стояли небольшими мирными кучками, со спокойным любопытством глядя на двух бегущих представителей внешних миров. Не считая дальнобойных бластеров на плечах и ручных на бедрах, они с виду ничем не отличались от остальных землян, встреченных после приземления. Оживились, когда точно поняли, что Ла Наг с Брунином рвутся к желтому тротуару.
На них сразу нацелился десяток бластеров. Брунин посмотрел на детей, бросивших игры. Некоторые постарше тоже вытащили маленькие ручные бластеры. Ла Наг махнул рукой, веля спутнику переходить на шаг, потом вышел вперед, вытянул перед собой руки и вне поля зрения Брунина, кажется, начал сигналить стоявшим на правом углу успристам. Те переглянулись и опустили оружие. Один вышел навстречу, они быстро переговорили, коротко кивнули друг другу, и Ла Наг повернулся к Брунину:
— Скорей! Нам предоставляют убежище.
Брунин быстро шмыгнул за ним на желтый
— Где спрячемся? — еле слышно спросил он, тяжело пыхтя.
— Нигде. Просто встанем вон там, у стены, и отдышимся.
— Останемся на улице?
Ла Наг кивнул:
— Иначе пришлось попросить бы, чтобы нас впустили к кому-нибудь в дом. Это слишком.
Толпа надвигалась неуклонно, неудержимо, выплескиваясь из узкой улочки на перекресток. Успристы сомкнулись, сдернули с плеч, вытащили из кобуры оружие, в спокойной готовности глядя на стремительную человеческую волну.
Хотя Ла Наг, стоя рядом, вроде бы не тревожился, Брунин никак не мог успокоиться. Прижался спиной к стенке, уперся ладонями, задыхаясь, готовясь при необходимости рвануть вперед. Точно знал: скоро придется. Толпа приближается, несколько взрослых и ребятишек с бластерами ее не остановят. Она намерена прорваться на желтый тротуар и уничтожить все на своем пути.
Выяснилось, что Брунин был прав только наполовину. Толпа не остановилась, но и не хлынула на улицу успристов. Она раскололась. Вылившись на перекресток, половина бунтующих повернула направо, половина налево. Ни одна нога не ступила на желтый тротуар.
Дэн Брунин только глаза таращил.
— Я же сказал, что мы в безопасности, — самодовольно напомнил Ла Наг.
— Но почему? Огневой силы на улице не хватило бы, чтоб даже припугнуть толпу, а тем более остановить!
Ла Наг оглянулся на окружающие дома:
— Ну, не думаю.
Брунин проследил за его взглядом. На крышах, в каждом окне на каждом этаже стояли успристы с оружием. Вновь посмотрев на толпу, которая по-прежнему выливалась и расплескивалась в конце улицы, он не видел ни малейшего признака сомнений или колебания бунтарей, огибавших желтый тротуар. Видимо, неприкосновенность квартала считалась сама собой разумеющейся. Почему?..
— Долгие годы гибло множество бунтовщиков, — ответил Ла Наг на невысказанный вопрос, — прежде чем люди вспомнили так называемое «чувство общности», давно позабытое на Земле и во внешних мирах. Мы, успристы, отличаемся от других своим образом жизни и принципами, составляя тесно связанную семью… У нас есть даже тайная система жестов, по которым мы узнаем друг друга. С помощью такого жеста я попросил убежища. — Он указал на толпу, которая наконец начинала редеть. — Нам не хочется общаться с людьми, которые наших принципов не разделяют, поэтому мы собираемся вместе в подобных кварталах или на таких планетах, как Толива и Флинт. Но это добровольная изоляция. Стены наших гетто возводятся изнутри.
— Разве Криминальное управление разрешает…
— Здесь никто не спрашивает разрешения Криминального управления. Девиз Восточной секты успристов гласит: «Оружие в обеих руках, свобода со всех сторон». Они охраняют и патрулируют улицы, не одно столетие предупреждая, что в обиду своих не дадут. Публичные беспорядки вроде тех, что нас нынче чуть не раздавили, в их кварталах не допускаются. Давно было сказано: в своем обществе делайте что хотите, но, вторгшись в наше, рискуете смертью.
Брунин наконец отдышался, оторвался от стены.