Восточная война
Шрифт:
– Помогают ли вам местные татары?
– Да, господин генерал, помогают, но не в той мере как нам бы того хотелось. Пригоняют баранов и коней, но слишком мало. Они запуганы каким-то русским генералом, который обещал их всех выселить за непослушание - изливал душу Жюно.
– Видно они не столь сильно запуганы, если помогают вам - произнес Ардатов и сделал пометку в своей записной книжке.
Как только подозрения подтвердились, Нахимов отправил Меньшикову письмо с просьбой предпринять решительные действия, если не для разгрома противника, то для срыва его подготовки штурма Севастополя. С аналогичной просьбой к светлейшему князю обращался граф Ардатов, который был полностью согласен с опасениями Нахимова. Наконец и сам император, желая подвинуть дело в ставке светлейшего князя, прислал к нему на должность начальника штаба армии толкового офицера, полковника Попова. Николай лично принял его перед отъездом в Крым и после обстоятельной беседы благословил, пожав ему руку.
Обласканный столь высоким вниманием, сразу по прибытию, Попов предложил план наступления, цель которого было заставить союзников снять осаду Севастополя. Главной его целью являлись англичане, общая численность которых составляла 23 тысячи человек и лагерь которых, располагался далеко в стороне от лагеря французов. Кроме этого британские силы были разделены на несколько отрядов, что позволяло разбить их по частям, используя численное превосходство русских войск.
План был очень не плох, поскольку, оставшись один на один с русскими, французы были вынуждены думать больше об эвакуации, чем об осаде. После успеха под Балаклавой, все генералы были уверенны в успехе дела и рвались в бой, все кроме светлейшего князя. Появление возле себя Попова и его энергичные действия, были восприняты Меньшиковым, как скрытая угроза для его персоны и потому светлейший сделал все, чтобы план "столичной выскочки" рухнул.
После некоторого раздумья, командовать войсками он поручил генералу от инфантерии Петру Андреевичу Данненбергу, от которого в свое время поспешил избавиться как Петербург, так и командующий Дунайской армией Горчаков, приславший генерала вместе с двумя дивизиями подкрепления.
Сам Данненберг был человеком, который пунктуально выполняет полученное от начальства предписание и не проявляет инициативы считая её абсолютно ненужной и вредной в военном деле. Будь в это время в Бахчисарае Ардатов, он конечно бы смог опротестовать решение князя назначить общим командующим операции человека, благодаря нерешительности которого русские войска год назад проиграл битву при Ольтенице. Однако все это время, Ардатов оставался в Севастополе, считая себя не в праве покинуть осажденный город. О назначение Данненберга, он узнал только за день до наступления, когда прибывший в город Петр Андреевич, вместо того, чтобы на месте изучить поле предстоящего сражения, усиленно наносил визиты севастопольскому начальству.
Нахимов очень озаботился этим и даже предложил дать провожатого, чтобы генерал успел осмотреть склоны Сапун-горы, где предстояло сражаться русским войскам, но Данненберг отклонил предложение как совершенно ненужное.
Утром 23 октября отряд генерала Соймонова атаковал на Сапунг-горе полки 2-й английской дивизии Лэси Ивэнса, которыми в этот день командовал генерал Пеннифасер. Густой туман позволил русским пехотным колоннам незаметно приблизиться к позициям англичанам, но едва они стали подниматься вверх по крутому склону, как на них обрушился густой огнь вражеских штуцеров.
Двигаясь плотным строем, теряя с каждым шагом своих товарищей и не имея возможности вести ответный огонь, русские могли только громко кричать и, сжимая в руках ружья, вожделенно ждать той минуты, когда они сойдутся с врагом в рукопашной. Их ярость к противнику была столь велика, что они основательно потеснили передние британские ряды, едва только сомкнули с ними свои штыки.
Одновременно с началом атаки, со склонов Казачьей горы по британцам ударили русские пушки, своими ядрами и картечью громя не только ряды британцев, но и их лагерные палатки. Будь на месте англичан турки, они бы не выдержали и отступили, но гордые сыны Альбиона умело, используя свое выгодное положение, стойко держали фронтальный удар неприятеля. От английской пули пал генерал Соймонов, но русские продолжали своё наступление.
Положение резко изменилось, когда со стороны Инкермана подошел отряд генерала Павлова, сбил передовой заслон, и энергично тесня британцев, стал обходить Пеннифасера с фланга. Зажатые с двух сторон противником, англичане не дрогнули. Погибая от пуль и штыков противника, они мужественно продолжали удерживать высоту, хотя положение их ухудшалось с каждой минутой.
Стремясь помочь своим товарищам, генерал Джордж Кэткарт, чьи войска располагались на соседней вершине, не дожидаясь приказа, оставил свою позицию и с четырьмя ротами двинулся вниз. Однако своей поспешностью, генерал только навредил делу. Не успели его солдаты одолеть половины пути, как подверглись ударам 2-х батальонов Якутского полка и были немедленно разгромлены. Погибли почти все, включая генерала Кэткарта, павшего вместе со своим адъютантом Чарльзом Сеймуром, сыном британского посла в Петербурге.
Видя всю трагичность своего положения, Пеннифасер бросил в бой свой резерв, отдельные части 4-й дивизии, которые смогли остановить натиск русских, но только на время. Пользуясь густыми кустами Сапун-горы, к расположению англичан приблизились русские егеря, которые принялись опустошать их ряды метким огнем. В свою очередь, англичане вели непрерывный ружейный огонь по Казачьим горам, стремясь принудить к молчанию находившиеся там русские пушки. От их убийственного огня приходилось ежеминутно менять орудийную прислугу, но русские артиллеристы продолжали мужественно вести огонь по противнику, нанося ему ощутимый урон. Никто из раненых не покинул поле боя, предпочитая сражаться ради общей победы.
И вот настал тот долгожданный момент когда, не выдержав штыкового удара, англичане дрогнули и, очистив верхушку холма, стали отступать, подгоняемые "дикими криками" русских, как описал потом эти события один из очевидцев. Видя, что английская армия близка к повальному бегству, стоявший под Балаклавой французский генерал Боске, послал два батальона французской пехоты, в надежде, что они помогут Пеннифасеру вновь приостановить продвижение русских. Большего союзникам Боске выделить не мог, так как сам постоянно подвергался атакам Липранди, который активно проводил против французов отвлекающий маневр.
Возможно, французские батальоны и помогли бы англичанам в их критическом положении, но у британцев в этот момент закончились боеприпасы, и они могли действовать только штыками и камнями против напирающих русских пехотинцев.
Сбив позиции противника, они, наконец, смогли развернуть свои штурмующие колонны и атаковать неприятеля по всему фронту. Британцы не выдержали натиска этих "железных людей", непрерывно исторгающих из себя дикие крики и вопли, постоянного егерского огня, и они обратились в бегство. Русские захватили четыре вражеских орудия и дошли до палаток британского лагеря.
Стоя в окружении своей свиты и наблюдая за беспорядочным отступлением британских войск, лорд Раглан отбросив привычную сдержанность, воскликнул: - "Всё пропало! Мы в :". Положение англичан действительно было критическое, и спасти их могло только немедленное прибытие генерала Канробера, который ещё находился в пути. И тут им неожиданно помог Петр Андреевич Данненберг.
Потеснив врага, генерал Павлов послал гонцов к генералу с просьбой о подкреплении, но Петр Андреевич упорно не желал двигать свои двенадцати тысячные резервы, ожидая, когда это сделает Петр Горчаков стоявший со своим двадцати тысячным отрядом у Чоргуна. Приди в этот час подкрепление, и англичане были бы полностью разгромлены, выброшены из своего лагеря, и уже никакая французская помощь не смогла бы исправить положение дел. Союзники были бы вынуждены снять осаду Севастополя и приступить к эвакуации.