Восточная война
Шрифт:
Король с пониманием и сочувствием кивал в ответ английскому посланнику, что порождало в нем сильный гнев от предчувствия неудачи.
– Скажите, сэр Питт, а каков ответ Лондона на наше предложение о заключении дополнительных параграфов в нашем торговом договоре? В прошлый раз вы обещали озвучить мнение господина премьер-министра относительно этого вопроса.
Ни один мускул не дрогнул у мистера Питта от столь неудобного вопроса.
– Это очень не простой вопрос, ваше величество. Вы прекрасно понимаете, как трудно во времена войны поставить
– Точно, так как вопрос о предоставлении нам займа?
– Совершенно верно. Вопрос о возможности предоставлении вам льготного займа требует очень больших усилий, ибо не секрет, что лондонское Сити имеет свое скрытое лобби среди наших парламентариев.
– Я вас хорошо понимаю, сэр Питт. Вопрос о деньгах всегда решался с большим трудом, что в вашей стране, что в нашей Швеции, - закивал король, - что поделаешь, но такова жизнь. В этом вопросе иногда бессильны даже короли и премьер-министры.
От тона, каким было это сказано, у Питта противно засосало под ложечкой, и все же он спросил короля.
– Так что же вы скажете относительно присоединения к союзу против России, ваше величество. Вступление в него вашей страны, вне всякого сомнения, поможет быстрее решить столь важные для вашего королевства вопросы. Время быстро идет, ваше величество, и может статься, что вы опоздаете.
Оскар неторопливо погладил свою жиденькую бородку и, не глядя на Питта, спросил.
– Когда генерал Пелесье собирается брать штурмом Севастополь?
– Через две-три недели, - ответил британец, затаив дыхание.
– Думаю, что нам следует вернуться к обсуждению этого вопроса, после падения русской твердыни, мистер Питт, - с твердостью в голосе произнес король, и британец не рискнул больше касаться этой темы. Поговорив еще десять минут о различных мелочах, он поспешил откланяться, так и не притронувшись к королевским угощениям.
Составляя письменный отчет Пальмерстону о своей встрече со шведским монархом, посол писал: "Позиция Стокгольма по поводу вступления в войны с Россией напрямую зависит от наших успехов в Крыму. Падение Севастополя - вот тот ключ, с помощью которого мы наконец-то сможем открыть тугую шведскую дверь и создадим новый очаг войны на границах русской империи. Война в Финляндии подтолкнет к активным действиям поляков, черкесов и крымских татар. Чем больше их будет, тем быстрее мы сможем обескровить русского гиганта и свести его положение до роли послушного исполнителя наших планов".
Последние слова доклада очень понравились лорду Пальмерстону. Он любил, когда британские послы правильно улавливали основную цель британской политики.
"Надо будет отметить усердие сэра Питта и наградить его медалью короля Георга. Такое поощрение будет весьма своевременным для пользы дела. Питт увидит, что мы довольны его деятельностью и будет осаждать короля Оскара с утроенной энергией, в ожидании новых наград".
– Подумал Пальмерстон и черканул золотым карандашом на маленьком листке бумаги, специально предназначенном для памятных записок.
Приход инспектора по особым поручениям Мордрета несколько отвлек лорда от шведских проблем и переключил его на иную волну.
– Я прочел статью вашего подопечного, мистер Мордрет, и остался очень доволен. Бойкое перо, - сказал лорд и указал посетителю рукой на кресло рядом со своим столом. Данное кресло было определенным знаком, что господин премьер-министр собирается вести доверительную беседу, а не намерен распекать Мордрета подобно Иуде на тайной вечере, усадив провинившегося прямо по центру кабинета.
– Очень бойкое и очень опасное перо для тех, против кого оно обращено. Почитав в начале его досье, а затем статьи, я очень удивился тому, что он согласился на тайное сотрудничество с нами. Как вы его к этому склонили? Шантаж, грехи молодости или что-нибудь ужасное?
Сидевший перед лордом прямой как телеграфный столб, Мордрет позволил себе лишь изобразить некое подобие улыбки на лице. Служака до мозга костей, будучи малоэмоциональным человеком, он находил подлинную радость жизни в общении с бумагами и своими подопечными.
– Ничего особенного, господин премьер-министр, банальная нехватка денег и не более того. Наш писатель получает по пятнадцать фунтов за статью и столько же ежемесячно за сотрудничество.
– Но насколько я помню из вашей справки, господин, - Пальмерстон на секунду запнулся и Мордрет немедленно поспешил прийти ему на помощь.
– Энгельс. Фридрих Энгельс.
– Да, господин Энгельс относиться к вполне состоятельным людям. Ведь у него есть своя доля в манчестерской фирме, не так ли?
– Совершенно верно, но господин Энгельс постоянно помогает деньгами многочисленному семейству Маркс, чье финансовое положение далеко не безупречно. Все гонорары от статей, опубликованных в "Нью-Йорк Дейли Трибун" идут непосредственно господину Марксу, который официально оформлен корреспондентом этой газеты.
– Какая братская привязанность между этими господами. Кто бы мог подумать, - фыркнул Пальмерстон, явно намекая на национальность фигурантов разговора.
– Хотя, чего только не бывает в жизни.
Лорд откинулся на спинку стула и забарабанил пальцами по столу.
– То, что господин Энгельс придерживается принципа "деньги не пахнут", это мне понятно. Но только вряд ли одни финансовые проблемы заставляют господина Энгельса столь плодотворно сотрудничать с нами? Каково его подлинные мотивы, инспектор?
– Конечно, нет, господин премьер-министр. Энгельс революционный фанатик, который все еще не растратил свой юношеский пыл. Он твердо убежден, что ловко использует наше покровительство в своих тайных целях, венцом которой он видит всеобщую европейскую революцию.