Восточное наследство
Шрифт:
Телефон стоял на полу, по правую руку от убитого.
— На трубке отпечатки проверил? — спросил Ерожин Суворова, направляющегося к выходу.
— Обижаешь, — ответил Суворов. — Поеду, поглядим в лаборатории, может, чего выплывет.
Ерожин положил трубку на рычаг, и тут же раздался звонок. Ерожин снял трубку.
— Говорит замминистра внутренних дел… — В телефоне назвали фамилию, после которой Ерожин машинально вытянулся.
— Слушаю, товарищ заместитель министра.
— Кто говорит? — басом спросили в трубке.
— Заместитель начальника
— Вам поручили расследование?
— Так точно, товарищ заместитель министра.
— Давай без субординации… Как тебя зовут, капитан?
— Петей, — растерялся Ерожин.
В трубке ухмыльнулись:
— Вот что, Петя, а меня окрестили Иваном Григорьевичем… — Отчества одинаковые, мелькнуло в голове Ерожина… В трубке продолжали басом:
— Про тебя, Петя, ваше начальство Лазаря поет. Лучший следопыт в области. Найди мне убийцу. Нужна помощь из Москвы — проси, не стесняйся. Работай без паники. Я понимаю, тебя начальство подставило… Не дрейфь. Справишься, далеко пойдешь.
Работай. Все понял?
— Так точно, Иван Григорьевич.
— Молодец. Запиши мой прямой телефон.
Возникнут вопросы, звони днем и ночью… А теперь позови дочь.
— Кого? — не понял Ерожин.
— Дочь, Соню, балда.
Соня взяла трубку в кабинете, там стоял второй аппарат. Ерожин опустил трубку на рычаг, достал из кармана платок и вытер испарину. Два парня в клеенчатых передниках ждали, пока капитан закончит говорить по телефону:
— Можем забирать? — Ерожин, еще весь в разговоре с заместителем министра, не сразу понял вопрос. Очнувшись, подумал и утвердительно кивнул.
Парни дело знали. Убитый без всяких усилий перекатился на брезент, мелькнув трусами в цветочек. Парни накрыли тело и ловко просочились с ношей через дверь спальни.
Судмедэксперт и техник уехали раньше. Ерожин остался один. Сел на краешек кровати и задумался.
Надо забыть, что Соня — дочь шишки, и спокойно доработать квартиру. Вещи, тряпки, деньги, золото. Соня может и соврать. Давить на женщину в сложившейся ситуации трудно…
Нельзя ее пока и исключить как одну из подозреваемых.
Ерожину представилась ясно, как в кино, картина смерти Кадкова. Он лежит в своей постели, смотрит фильм по видику и говорит по телефону. Кстати… Ерожин позвонил связистам и попросил установить, с кем разговаривал абонент.
— Нет, сейчас был разговор с Москвой. Мне нужен разговор перед междугородним.
— Попробуем, — чирикнул звонкий женский голос…
Ерожин задумался, кто из девочек сегодня дежурит. Голос смахивает на Галю Филиппову. Если Галя, то три майских праздничный дня с ленинградской экскурсией она должна запомнить. Ерожин улыбнулся. Куда ни ткнись — везде знакомые девчонки. — Скоро в городе делать будет нечего.
На чем остановилась мысль? Кадков смотрит видик и говорит по телефону… Допустим, с любовницей. Соня приходит из магазина и слышит этот разговор. Разговор ее бесит. Она берет дамский пистолетик и пиф-паф… Правдоподобно? Вполне.
Версия, что Кадкова застрелил человек,
Почему Всеволод Никанорович Семякин, начальник розыска большого города, поручил расследование щекотливого дела Петру Ерожину, сам Петр разобрался почти верно. Но только почти. Капитан, известный начальству своими донжуанскими наклонностями, имел настоящий сыскной талант. Ерожин распутал несколько совершенно безнадежных дел, не выходя из кабинета. То ли ему Бог дал чутье на преступление, то ли очень умную голову с криминальным уклоном. Этого и Петр не понимал. Но налицо факт: то, над чем другие пыжатся, вытаптывают кучу версий, роются в архивной пыли, Ерожин раскручивает между делом. А делом Ерожин считает вещи для него важные и приятные.
Сперва легкость, с которой молодой сыщик решал уголовные головоломки, сослуживцев бесила. Но поскольку сам Ерожин относился к своим способностям без всякого уважения, а на похвалы скалил белозубую пасть, по-котовски прижимая уши, то раздражение коллег улеглось. А анекдоты, связанные с похождениями капитана, окончательно сняли напряжение. Стоило на собрании упомянуть фамилию Ерожина, все начинали улыбаться…
Соня вошла в спальню и, увидев капитана, вздрогнула.
— Вы еще здесь?
— Мы же договорились. Осмотрите квартиру. Скажите, что пропало. Составим список.
Вещи могут сильно помочь следствию. — Ерожин положил руку на плечо Сони. — Куда ты положила пистолет?
— В ящик… — ответила Соня и побледнела.
— Понятно, — сказал Ерожин. — Что будем делать?
— Не знаю… — На глазах Сони наконец появились запоздалые слезы, плечи женщины затряслись, она обмякла и прислонилась к Ерожину. Ерожин так постоял некоторое время, затем взял голову Сони за щеки и поднял вверх.
Через минуту он почувствовал вкус теплых соленых от слез губ. Рука капитана автоматически опустилась ниже. Соня, не сопротивляясь, повалилась на кровать и, всхлипывая, не шевелясь, ждала, пока Ерожин ее разденет.
Черные колготки никак не хотели отпускать крутые упругие бедра, но опыт капитана сделал свое дело. Аккуратно снять трусы Ерожин уже не мог, он сорвал клочок легкого трикотажа и, отбросив одеяло, сжал податливое тело женщины. Соня перестала всхлипывать и потихоньку начала отвечать на страсть Ерожина. Приподняв Соню в последнем объятии, Петр Григорьевич заметил на подушке два небольших красных пятнышка.
«Недолго пустовала кровать», — подумал он, укладывая голову на гладкий живот вдовы…
Уже на кухне, уплетая так и не распробованную покойным Кадковым солянку, Ерожин повторил вопрос:
— Что будем делать?
— Не знаю, — снова ответила Соня и виновато улыбнулась.
— Как это произошло? — спросил Ерожин.
— Он со вчерашнего дня был злой. Меня обругал. А чем я виновата?
Ерожин слушал и думал, что предпринять.
Иван Григорьевич, папаша Сони, не слишком правильно поступил, доверив ему дело… Хотя поглядим…