Восточный триллер

Врангель Данила Олегович

– Тогда пусть пивом откупаются, – предложил Моня.

– Вот это другой разговор, – оживился Капуста. – Неплохая идея. Хороший вариант. Свежий полёт мысли. Чувствуется взгляд со стороны. Запустишь внутрь – пусть себе гонят свою дуру – а обратно только через Президента. Пусть американские спонсоры откармливают мою свинью. Рентабельность больше двух нулей после единицы обеспечена. За идею – с меня кофе. – И поставил перед всеми по глиняной чашке с напитком.

– Мне со сливками, – попросила Леся.

– Мадам! – галантно обратился

Капуста. – И сливки и всё, что положено. Пожалуйста!

Хозяин задвигался, махнув рукой официанту, чтобы не вмешивался. Всех угостил и ушел колоть дрова.

– Ну? – спросил Седой. Кто представитель?

– Я, – сказал Француз и отдал Седому пакет. Добавил: – Дела сдал, теперь руководи ты. Пакет вчера вечером привёз посыльный. Между прочим, итальянец и по русски ни бум-бум.

– Да ну? – подивился Моня.

– А кто ещё пройдёт через оцепление? – риторически спросил Француз.

Седой минут десять изучал бумаги. Глянул на часы. Пробормотал: «Надо – же, прямо хроноснайперы». Предложил:

– Давай немного посидим. – И стал пить кофе.

В «православном ресторане» кроме группы полковника Дубины не было никого. Но клиент появился. Звякнул звонок входной двери и низко, как пещерный лев, захрюкал Президент. Появился Капуста и запустил гостя. Вошел человек в морской тельняшке и шортах. Заказал чай и сел в самый угол «православного ресторана». Посмотрел в сторону «группы Д» и принялся за напиток. Мужчина, с седыми и коротко остриженными волосами. Внимательные и дружелюбные глаза.

«Я вообще-то, моряк. Пусть и бывший. Но морская душа от моря никуда не уйдёт, хоть закрути её в банку с песком. Море! Вот и вся молитва. Говорят, что жизнь дерьмо? Это не правда. Да, сухопутные пешеходы страдают неврозами суши. Но это их беда. Скажет ли моряк, что жизнь дерьмо? Ни один, начиная с Одиссея», – говорил он Седому, когда тот подсел к нему за столик и принялся пить чай после обмена паролями. Это был Лион.

«И ты знаешь», – продолжал он в ответ на размышления Седого. «Я пишу стихи. И это не от печали, но, конечно, и не от жеребячьего оптимизма. Это от понятия, что жизнь прекрасна во ВСЕХ проявлениях».

– Прочтите, – попросил Седой.

– Ты правда хочешь послушать?

– Ну, конечно – же.

– Хорошо, маленькое произведение я исполню. У нас немного времени.

Судьба навек с тобой связала Я жизнь свою с тобой делю Не обнажай сомнений жало Ведь я люблю тебя, люблю Как горестны твои упрёки И всё безжалостней они Исчезнут радости истоки Молю – храни ты их, храни Всё хочется начать с начала Сомнений сдвинуть пелену Жизнь безвозвратно пробежала А

я люблю в плену, в плену…

– Только очень прошу, не надо никак комментировать, – остановил Седого Лион.

– Хорошо, – ответил тот. – Но я бы послушал ещё.

– У нас, а вернее – у вас, нет времени. Всё, что нужно, я сказал. Удачи желаю.

И старый моряк направился к выходу. Зашел Капуста и проводил его. Вернулся и подсел к Седому. Спросил:

– Вам Лион всё передал?

– Да. Связной вы. Когда отправляемся?

– Прямо сейчас, но поехать могут лишь двое. Остальные пускай отдыхают в номерах второго этажа. Всех служащих я отпускаю домой. Двери закрою, а на Президента, как на охранника, можно положиться. Я его отвяжу.

Через несколько минут Капуста, Седой и Моня выехали со двора «православного ресторана» на зелёном джипе и исчезли в неизвестном направлении.

– Знакомьтесь, сказал Капуста. – Маринин и Суворов, представители киевского Сопротивления. А это – Авраам, Даниил и Виил, – триумвират, представляющий Политбюро в этом регионе.

Пожали друг другу руки. Седой и Моня недоверчиво глядели на трио. Это были обыкновенные парни. Пили пиво.

– У вас есть выход на Политбюро? – уточняюще спросил Седой после ряда формальных фраз.

– У нас есть вход. Выход вам придётся искать самим, – ответил Виил. Судя по некоторым признакам, в триумвирате он был главным.

Помолчали, испытывающе разглядывая друг – друга. Моня и Седой от предложенного пива отказались.

– Курите? – задал вопрос Виил.

– Я бросил, ответил Седой.

– Это плохо, – констатировал Виил.

– Я курю, – сказал Моня. – Если нужно для дела, выкурю всю пачку.

– Это хорошо, – ответил Виил. – Проблем с контактом у нас, я думаю, не возникнет. – Изучающе оглядел Маринина. Спросил:

– Когда-нибудь марихуану употреблял?

– Было дело. Но «трава» меня не берёт.

– Да? – спросил глава триумвирата. – Это мы посмотрим.

Моня поёжился от нехорошего предчувствия. Виил продолжал спокойно пить пиво. Все молчали. Капуста сказал: «Проверю джип». И вышел.

– У нас не простая «трава», – продолжил тему Виил. – Её бояться не надо. Но и любить тоже. Она сама по себе. В Политбюро так и говорят: трава – в – себе.

– Да? – спросил Моня. А почему?

– Наверное, дело в себестоимости, – туманно ответил Виил.

– Кхм… – обозначил своё присутствие Седой. – Извините, но мы прилетели из Киева как представители Сопротивления и рассчитываем решить проблему Ликвидатора. Вы, я думаю, в курсе?

– В курсе, в курсе…

– У нас мало времени, до пуска заряда осталось около суток, и тему наркотиков можно было бы обсудить после решения основных вопросов. Как вы считаете?

– Так же, как и вы. Время имеет свойство уменьшаться.

Авраам и Даниил посмотрели на Виила. Тот спокойно пил пиво. Добавил: