Востребованная инопланетным воином
Шрифт:
— Невада, верно?
Я киваю.
— Ты в порядке?
— Я знала, что кто-нибудь придет за мной, — шепчет она, игнорируя мой вопрос. Затем все ее тело сотрясается, когда она заходится кашлем, стонет от боли, пытаясь отдышаться.
Она вся в грязи, волосы спутаны. Одна ее рука прижимается к боку, и я перевожу взгляд на Тагиза, когда он присаживается рядом со мной.
— Зои пнул в ребра один из пришельцев, который купил нас, — говорю я ему. — Думаю, они не очень-то зажили.
Его лицо мрачно, и он наклоняется ближе к
Она вся горит.
— Ты больна, — говорю я, констатируя очевидное.
— Я медсестра, — говорит она. — Тот первый пришелец сломал мне ребра. Теперь я почти уверена, что у меня воспаление легких. Полагаю, у вас нет с собой антибиотиков?
Она снова кашляет, и дикий взгляд Тагиза встречаются с моим.
— Об антибиотиках здесь даже и не слышали, — говорю я, и она слабо улыбается.
— Я так и думала, — бормочет она. — Эй, по крайней мере, я сейчас снаружи. Я была уверена, что умру в этой дыре.
Тагиз издает низкое рычание.
— Ты не умрешь, самка.
Я чуть не сказала ему, чтобы он не давал обещаний, которые не может сдержать. Пневмония — это серьезно. Я встаю на ноги и иду туда, где тихо разговаривают Ракиз и Хевекс.
— Если мы не доставим ее к целителю, она умрет, — говорю я, и мой голос срывается на последнем слове. Ракиз тянется ко мне, и я отступаю. У меня нет времени на истерику.
— Что с ней случилось? — спрашивает он.
— Сломанное ребро, постоянные перемещения, плохое питание и отсутствие лекарств. Она больна, как собака.
Ракиз кивает и жестикулирует Тагизу, который наклоняется, осторожно поднимая Зои, и ее лицо напрягается от боли.
— Прости, самочка, — бормочет он, и она кивает, положив голову ему на грудь.
— Пошли, — говорит Ракиз, и мы возвращаемся к дому Инексы. Как бы мне ни хотелось вернуться в лагерь, чтобы Зои могла попасть к целителю, уже темнеет, и мы не можем рисковать, путешествуя по прексам ночью. Зои нужно нести, а это значит, что у Тагиза руки не будут свободны.
Мы будем легкой добычей для тех, кто нас ищет.
Лицо Инексы бледнеет, когда она открывает дверь, но, когда она осматривает тело Ракиза и находит его невредимым, на ее лице читается явное облегчение. Мы входим, и я снимаю длинное, тяжелое платье, чувствуя себя так, словно с моих плеч свалилась тяжелая ноша.
Нам все еще нужно найти Айви, Бет и Чарли, но, по крайней мере, мы спасли Зои от этих придурков вуальди. От ярости у меня трясутся руки, когда Тагиз осторожно укладывает ее рядом с крошечным окошком. Они чуть не убили ее.
Я присаживаюсь рядом с ней, недовольно морщась от ее поверхностного дыхания.
— Как ты, девочка?
Она моргает, глядя на меня, и на ее губах появляется намек на улыбку.
— Замечательно.
Воины кучкуются, вероятно, составляя запасные планы
Она ставит его и протягивает мне кусок материи, и я благодарно улыбаюсь ей. Зои издает стон, когда я, смочив ткань, вытираю ей лицо.
— Боже, как же хорошо, — говорит она. — Должно быть, я воняю.
— Видела бы ты меня до того, как я наконец искупалась в лагере, — говорю я. — Это было весьма отвратительное зрелище.
Ракиз подходит ближе и кивает.
— Она права, — говорит он. — Мне чуть не пришлось вышвырнуть ее из моего ташива.
Зои улыбается ему, и я вижу намек на женщину, которой она была на Земле.
— Что ты можешь мне рассказать? — бормочу я, хмурясь, глядя на ее рваную пижаму. После того, как с ней обошлись вуальди, не понимаю, почему я шокирована тем, что ей не дали сменную одежду, но меня это бесит.
Надеюсь, они мучились, когда умирали.
— Мы договорились, — тихо шепчет она. Инекса предлагает ей воды, и она со вздохом отпивает. — Айви, Бет и я. Если бы у кого-то из нас появился шанс сбежать, мы бы это сделали. Никто из нас не хотел оставлять остальных, но мы знали, что это наш единственный шанс.
— Они собирались продать нас на невольничьем рынке и сошли с ума, когда узнали, что он уничтожен. Бет удалось убедить их, что она немощная и немного слабоумная. У нее появился шанс, и она сбежала.
Зои смаргивает слезы, и я беру ее за руку. Не представляю, каково было им обоим. Наверное, Бет убивало то, что она ушла, но, если бы она осталась, лучше бы не было.
— Она так и не вернулась, — говорит Зои, сдавленно всхлипывая. — Я знаю, что она вернулась бы, если бы могла. Она не хотела уходить, но Айви заставила ее. С Бет что-то случилось. Что-то ужасное.
Дерьмо.
Я смотрю на Ракиза, и его лицо становится жестким.
— А Айви? — спрашиваю я.
— После исчезновения Бет мы расстались. Не знаю, куда ее забрали, но она здорово сопротивлялась.
— Она освободилась, — говорю я. — В последний раз ее видели убегающей через прексы — подземные туннели. Где бы она ни была, мы ее найдем. И Бет тоже.
Зои кивает, но вся энергия, которая у нее была, кажется, оставила ее. Ее глаза закрываются, но Тагиз опускается на колени рядом с нами.
— Ты должна поесть, самочка, — говорит он ей. — Тебе понадобятся силы.
Она изучает его лицо, а затем, наконец, кивает, беря сушеное мясо, которое он протягивает ей. Она грызет его, но я вижу, что у нее нет аппетита.
Ракиз поднимает меня на ноги и отводит в сторону.
— Нам нужно как можно скорее вернуться в лагерь, — говорю я, и он кивает.
— Если бы я думал, что мы сможем сделать это сегодня, мы бы пошли. Но риск слишком велик.
— Я знаю.
Он предлагает мне немного сушеного мяса, хмурясь, когда я не беру его. Я тоже не голодна, но знаю, что нам важно поддерживать силы.