Вот теперь ты пожалеешь, Кулакова!
Шрифт:
… А я ведь увлеклась, влюбилась по-настоящему. Очень обидно чувствовать себя использованной, и очень…больно.
Я, конечно, справлюсь. Переживу, переболею, но пока хотелось только одного — забиться в самую глубокую нору и не высовывать оттуда и носа, пореветь, пожалеть себя, или придумать план ответной мести.
Ничего выкарабкаюсь. Скоро переезд — там поджидает столько хлопот, что будет некогда сопли жевать.
— Дина! — мама набросилась на меня, едва я переступила
Господи, ну что еще? У меня совершенно нет настроения для очередных разборок на пустом месте. Почему бы всем просто не оставить меня в покое?
— Что опять стряслось? — спросила устало, даже не пытаясь изобразить интерес.
— У нас завтра будут гости!
Все понятно. Махнув рукой, рукой начала раздеваться, прекрасно понимая, какой разговор заведет маменька.
— Дай угадаю. Твоя закадычная подруга, и ее убогий отпрыск с потными ладошками?
— Как тебе нестыдно! — возмутилась она.
— Никак не стыдно, — пожала плечами, — что требуется от меня? Надеть юбочку, бантики и изображать из себя примерную девочку?
Сарказм рвался наружу, но я и не пыталась его сдержать. После вдохновенного тюленьего письма у меня жизнь на части раскололась, только на сарказме и удавалось удержаться на плаву, иначе давно бы сидела в углу и ревела в три ручья.
— Было бы неплохо, — припечатала мама, сверля меня грозным взглядом, — а то придется опять из-за тебя краснеть перед Юлией Николаевной!
Перед той самой, которая хотела поселить меня под своим боком и всячески ограждать от разврата? Бедная мама. Как только терпит такую непутевую дочь.
— Вряд ли я готова на такие жертвы, тем более ради Стаса и его мамани. Так что на меня можешь не рассчитывать.
— У нас семейный предпраздничный ужин, так что будь добра на него явиться! — потребовала она таким тоном, будто коллектор пожаловал долги выбиваться.
Держу пари, это предпраздничный ужин был придуман сразу после того, как я сказала про корпоратив. Мама никак не уймется, не оставит своих попыток посадить меня на цепь, а заодно сосватать за Стаса. Как же мне все надоело!
— Какое отношение имеют эти двое к нашей семье? Кроме твоих бесполезных матримониальных потуг? — наверное, я не очень вежлива, но у меня честно нет сил включать хорошую дочь и кланяться в ноги.
— Как хочешь, отменяй свои непонятные корпоративы, но, чтобы дома завтра была! — мама уперла руки в боки, готовая с пеной у рта спорить до самого конца.
Надо же как удачно сложилось. После письма Северного — я передумала идти с коллегами в ресторан, ибо видеть никого не хотелось, а особенно начальничка.
При мыслях об Антоне защемило где-то глубоко, словно заноза застряла, так глубоко, что не вытащить.
— Можешь не кипятиться, мама. Я никуда не
Не получив от меня привычного отпора, она осеклась, замерла с открытым ртом. Ибо спорить, когда с тобой и так соглашаются, не очень интересно.
Пока я раздевалась, убирала вещи в шкаф, мама продолжала стоять в прихожей, перетаптываясь с ноги на ногу и не зная, что сказать.
— Ужинать будешь? — спросила неуверенно.
— Нет, спасибо. Аппетит пропал, — монотонно ответила и ушла к себе в комнату, плотно закрыв за собой дверь. Более прозрачного намека, чтобы меня оставили в покое было сложно придумать, но она все равно пошла следом.
— Что случилось, Дина?
— Все хорошо, я просто чертовски устала, — не оглядываясь, стянула с себя рабочую одежду, повесила на вешалку и переоделась в домашний костюм.
Боже, как болит голова, а еще в груди болит, там, где разбитое вдребезги сердце обиженно подрагивает.
— Дина! Это не ответ.
Мне совершенно не хотелось спорить, выяснять отношения, пытаться что-то объяснить.
— Мам, у меня все хорошо, правда. На работе сложности, но я не настроена это ни с кем обсуждать. Это мои трудности, и я с ними справлюсь. Сама! — последнее слово произнесла жестко, с нажимом.
И, как ни странно, но родительница уступила. Промямлила что-то про ужин, который на плите и ушла. Я прикрыла за ней дверь, радуясь одиночеству и тишине, включила компьютер и открыла свой шедевр. Там по-прежнему были две жалкие строчки «Привет. Меня зовут Антон Северный! Я— …»
В конце многоточие. Я тогда не смогла придумать окончание фразы, зато сейчас снизошло вдохновение.
«Я — самый настоящий Олень!»
Остановилась, задумчиво закусывая губы. Почему именно Олень? Сомневаюсь, что благородные животные мстят друг другу за неудачные школьные годы. Нет. Так неправильно.
Удалила последние слова и написала по-другому.
«Я — мерзавец».
Да. Именно так.
Еще раз пробежалась взглядом по строчкам, а потом просто удалила файл, завязав с несостоявшейся карьерой писателя.
***
Мое утро началось поздно. Полночи я потратила на обдумывание своей незавидной участи, поревела, хорошенько промочив слезами подушку-подружку, отключилась, когда на часах было далеко за полночь, и проснулась ближе к полудню, чувствуя себя старой развалиной.
Настроения не было, желания выбираться из кровати тоже, но я заставила себя подняться. Хотел отомстить? Отыграться? Ему удалось. Но если он думал, что сломает меня, то зря. Я не собиралась беспросветно горевать и убиваться из-за этого мерзавца. Да, сейчас мне плохо, больно, но жизнь продолжается, надо было просто идти вперед. Рано или поздно станет легче. Все наладится. Я верю в это.