Вот теперь ты пожалеешь, Кулакова!

Дюжева Маргарита

Мне совершенно не хотелось тратить на него время, тем более с минуты на минуту должен был вернуться из магазина Антон, а я еще суп не доварила.

— Пустишь? — он шагнул ко мне, намереваясь зайти в квартиру, любопытным жадным взглядом шныряя по открытому пространству у меня за спиной.

— Нет, — категорично отказала и сама вышла к нему на площадку, прикрыв за собой дверь, — нечего тебе там делать.

Стас, не ожидавший отказа, на мгновение растерялся, потом побагровел. Он что реально думал, что я пущу его в квартиру, где живу с другим

мужиком? Он идиот? Или такой же охреневший от наглости тип, как и его мамаша?

— Так, о чем ты хотел поговорить? — напомнила прохладно.

— Я хотел извиниться за свою мать.

— Не передо мной надо извиняться, — нахмурилась, не понимая к чему весь этот нелепый разговор.

— Она немного перегнула палку…

— Стас! Это ты перегнул палку, посмев сюда явиться, а она охренела. И я больше не хочу о ней слышать. Никогда! Если это все, что ты собирался мне сказать, то заканчиваем нашу беседу и расходимся. У меня дел много.

Он снова недовольно замолчал, только глазенками своими на меня зыркал.

— Стас? — позвала уставшим голосом.

— Давай куда-нибудь сходим, — внезапно выпалил он и тут же залился пунцовой краской.

— Чего?

Я честно обалдела. Прямо до полоумного состояния. Хватило сил только смотреть на него с открытым ртом, и изредка моргать. Он что серьезно? Белены объелся парнишка.

Тоже мне женишок нашелся.

— Стасик, — заговорила с ним ласково, как с умалишённым, — ты же в курсе, что я живу не одна, что у меня мужчина есть?

Он тут же гневно побагровел.

— Этот тупой програмер?

— Боюсь, тупой — это про тебя, если ты так и не понял, что он над тобой просто прикалывался, — осадила его сердито. Никто не может обсирать моего мужчину! Тем более вот такой неудачник и мамочкин сынок.

Вся жалость, которую я к нему испытывала на ужине, бесследно испарилась.

— Все, Стас! Разговор окончен. Можешь быть свободен. И больше не смей здесь появляться. Вообще не смей ко мне приближаться.

Надо было видеть его лицо в этот момент. Я реально испугалась, что он сейчас начнет орать с пеной у рта и биться в истерике.

И вот это сокровище мама пророчила мне в мужья? Да проще сразу застрелиться!

— Уходи! — строго указала пальцем в сторону лифта.

— Ты не имеешь права указывать куда мне идти, — подбоченился горе-ухажор, — когда захочу, тогда и уйду.

— Правда, что ли? Ну можешь постоять тут, если хочешь, а я, пожалуй, пойду. У меня суп на плите стоит, — развернулась к двери.

— Дина, погоди! — он ринулся следом за мной и схватил за руку.

— Я не разрешала себя трогать, — с досадой поморщилась, и стряхнула с себя его потную ладошку.

— Надо же какая гордая, — зло фыркнул он, — а програмеру своему небось разрешаешь себя лапать.

— О, Стасик, я ему такое разрешаю, что тебе и не снилось в твоих влажных подростковых снах.

Стас покраснел еще больше и с видом оскорбленного Ромео, пафосно выдал:

— Какая же ты дрянь!

Тут уж я не выдержала и с неимоверным

удовольствием влепила ему такую смачную пощечину, аж руку прижгло. Он вскрикнул как красна девица, отшатнулся в сторону, едва не врезавшись в стену, прижал к щеке ладонь и уставился на меня квадратными глазами, на дне которых от обиды аж слезки заблестели. Не ожидал бедный, что за такие слова можно и по физиономии получить, думал, что ему, такому неотразимому, все с рук сойдет.

— Еще только вякни что-нибудь, и я тебя так отпинаю, что мало не покажется! — я была так зла, что действительно могла на него наброситься, — а теперь взял ноги в руки и марш отсюда. Иначе я вызову полицию и скажу, что ко мне домой ломится какой-то неадекватный придурок! Представляю, как будет краснеть твоя мамуля, когда ей позвонят и скажут, что ее драгоценный сыночек угодил в обезьянник.

— Ах ты…

— Да я, — посмотрела на него в упор, обещая жестокую расправу, если он ляпнет еще какую-нибудь ерунду, — Все! Вали отсюда Стас! Последний раз по-хорошему говорю.

До нас донесся звук поднимающегося лифта. Он остановился, механический, безликий голос монотонно объявил «девятый этаж» и двери распахнулись, выпуская на лестничную площадку Антона.

А дальше произошло то, чего я просто не могла предположить, даже в самых безумных фантазиях. Стас, вместо того чтобы отступить перед более сильным противником и по-быстрому смотать удочки, сгреб мое бедное тело в охапку и впился в меня слюнявым поцелуем. Я настолько обалдела от всего происходящего, что даже не смогла сопротивляться. Только в полнейшем шоке пялилась на его физиономию, оказавшуюся настолько близко, что были видны все пупырышки на коже.

Он неумело пытался пробраться своим языком мне в рот, слюнявя все, что попадалось на пути, а меня попросту парализовало. Я двинуться не могла от шока и отвращения, мозга хватило только на то, чтобы плотно челюсти сжать и губы сомкнуть.

Сейчас стошнит! Прямо на него.

***

Стаса от меня словно ветром сдуло. Антон, не церемонясь, схватил его за шкирку и отшвырнул в сторону с такой силой, что бедный ловелас смачно приложился спиной об стену и испуганно присел.

Сморщившись, как сухофрукт, я стояла и смотрела на Северного, не зная, что говорить. Наверное, от восторга голос пропал. Шутка ли, такой мужчина поцелуем одарил, прямо у-у-у-ух, огонь. Не мудрено голову потерять.

— Это вот что такое? — поинтересовался Антон, показывая пальцем сторону незваного гостя и глядя на меня исподлобья.

Я что-то промычала, развела руками, напрочь забыв русский язык. Просто паралич мозга, ступор полнейший.

— Я не знаю, — наконец выдавила из себя.

А что еще ответить? Это какая-то адская хрень, в исполнении бездарного артиста.

Снова напряженная тишина.

Так бы и молчали, если бы кое-кто не решил подписать себе смертный приговор:

— У нас с ней любовь! — внезапно заверещал Стас, во все стороны брызгая слюной, — А тебя она просто использует!