Шрифт:
В папином кабинете,
Самая обыкновенная, маленькая скрипка с порванными струнами, с пожелтевшим от времени смычком. Но Вовику, кудрявому, розовому Вовику, папиному сыну, мальчику с большими синими мечтательными глазами, скрипка кажется такой заманчивой, таинственной и волшебной.
Эту скрипку папе подарил один бедный, старый венгерец. Папа ездил за границу и в одно из своих пребываний в далеком, чужом городке встретил больного, слабого, чуть живого старика.
Вовин папа — доктор. Он умеет хорошо лечить всевозможные болезни. Вылечил и больного венгерца. И в благодарность за это последний подарил папе на память свою старую, почти непригодную для игры, скрипку.
Эта-то скрипка и висит в папином кабинете, на стене.
На днях Вовино рождение. Ему минет семь лет. Еще через год будет восемь, и папа поместит своего мальчика в пансион. Вовик полусиротка. У него нет мамы: она умерла лет шесть тому назад, а у папы, который постоянно в разъездах по службе, дела «по горло», как говорит няня и фрейлен Эмма, Вовина бонна. Без надзора родителей мальчика нельзя держать дома, и поэтому папа решил отдать Вовика в пансион. Но еще остается Вовику целый год до пансиона.
Ко дню рождения Вовика папа, родные и знакомые подарили мальчику тьму игрушек. Чего-чего тут только не было: и крепость с солдатиками, и вагон трамвая, и гнедой конь-качалка, и детский велосипед.
Кроме того папа в этот день заказал великолепный обед и пригласил маленьких гостей к своему Вовику.
Вечером, перед сном, крестя на ночь сынишку, он спросил:
— Ну, что, доволен днем своего рождения, малыш? Понравились тебе подарки? Скажи, чтобы тебе еще хотелось получить?
Вовик взглянул на папу, потом перевел взгляд на скрипку, старую скрипку, висевшую на стене, и сказал:
— Ах, если бы можно было получить ее, я был бы совсем, совсем счастлив и доволен, милый, милый папочка!
Папа засмеялся, снял со стены скрипку и подал ее Вовику.
Мальчик вспыхнул от радости, прижал к груди папин подарок и покрыл бесчисленными поцелуями лицо отца.
Вовик не умел играть на скрипке, но ему было все равно, — играть или нет. Ему просто казалось, что скрипка волшебная, и хотелось, чтобы она висела на стене в его детской.
Бережно повесил он свой новый подарок у изголовья кроватки, рядышком смычок, и не спускал с него глаз, пока раздевался на ночь. Когда он лежал уже в постели, и фрейлен Эмма, пожелав ему спокойной ночи, вышла из детской, Вовик услышал, как кто-то шепчет ему на ухо тихим, чуть слышным, звенящим шепотом:
— Встань, мальчик, оденься, возьми меня в руки, захвати мой смычок
Сначала Вовик испугался. Он никак не мог понять, откуда слышится таинственный голос. Потом поднял глаза на скрипку и… ахнул от изумления.
Это она говорила… Она оказалась, в самом деле, волшебной… Вовик ни чуточки не ошибся на ее счет. Ему оставалось только слушаться ее приказаний.
— Сейчас я буду готов, госпожа скрипка! — произнес он покорно и стал быстро-быстро одеваться.
Ночь… Луна сияет и точно манит на волю, в поле, где травы кажутся серебряными в ее нежном сиянии, а цветы совсем, совсем голубыми.
Вовик оделся в две минуты, бережно снял со стены смычок и скрипку и, выскочив в окошко детской, пришел сюда. Как хорошо здесь! Как тихо и чудесно в этом море лунного света!..
Скрипка тихо шепнула:
— Прижми меня к левому плечу, возьми смычок в руки и играй.
— Но я не умею! — беспомощно произнесу Вовик.
— Играй! — уже строже и повелительнее проговорила скрипка.
Рука Вовика, точно не по его воле, поднялась со смычком и тронула струны… Струны запели красиво, радостно, мелодично… Вовик играл.
— Что за странный музыкантик сюда забрался? Кто будит тишину лунной ночи? Кто не дает нам спать?
Вовик сидит на срубе большого, толстого дуба и играет. Его волшебная скрипка поет как живая. Скрипка поет так красиво, нежно, поет об этой лунной ночи, о голубых цветах, о серебристо-молочных травах. А кругом подбираются неслышно к Вовику какие-то белые, ушастые зверьки.
Это зайцы. Их пробудила песенка скрипки и привлекла сюда, на поляну. Они сердиты.
— Ночь дана затем, чтобы спать, — говорит серый, седой, очень сердитый по виду, заяц. — Молчи, мальчуган, или я моими острыми зубками изгрызу тебя как капустный листик…
Но Вовик ничуть не испугался угрозы.
Вовик только взглянул на зайчика и продолжал играть.
Ушастые присели полукругом, слушали внимательно, чесали лапками ушки. Помолчав, седой сказал снова:
— Он недурно играет!.. Слушая эту скрипку вспоминается молодость… Вспоминается, как я был сильным и крепким, молодым зайчонком и целыми днями рыскал по полям…
Молоденький, белый как лен, заяц прошептал томно:
— Под эти звуки мне вспоминается дочь короля соседнего заячьего племени Длинношерстов, прекрасная королевна Грызунья. Как бы хотелось повидать ее сейчас!
Средний заяц, прилежный работник, пробормотал сурово:
— Если бы он играл так с утра до ночи, я накопал бы много сладких кореньев в лесу и сделал бы огромные запасы на зиму.
Хотя зайчики говорили все это на своем заячьем языке, но Вовик отлично их понимал. И ему было приятно слушать, как восторгались они его скрипкой. Он очень любил зайчиков, и у него даже были свои зайчики, за которыми он сам ухаживал и которых сам кормил.
Вдрут все зайцы, слушавшие игру мальчика, обращаясь хором к Вовику, прострекотали: