Шрифт:
Владимир Иванович ОДНОРАЛОВ
Вовка, Сивка, Егорка...
I
Он растяпа, этот Вовка. Олег же его предупреждал! Деревенские ребята хорошие. Но - их надо авторитетом брать. После этого они станут друзьями - во! Олег гаркнул это "во!" на весь автобус и всему автобусу показал большой палец.
А с авторитетом вот что вышло.
Олег-то в Ольшанке сто раз был. Он только вылез из автобуса, крикнул только: "Здорово, Ольшаки! Как зимовали?!" - и к нему сразу кинулись мальчишки: Минтин, Витек и Егорка.
А у самого почти дома на Вовку пошел какой-то сивобородый козел. Чего он от Вовки хотел - неизвестно. И Вовка на всякий случай попятился, споткнулся и шлепнулся прямо на коровью лепешку. Она оказалась подсохшей и от штанов сразу отпала. А Вовка вскочил и отряхает ее, отряхает... А козел смотрит на него пристально: мол, ты чего? Не умеешь себя в деревне вести?
Витек с Минтином ка-ак захохочут, за ними - Егорка (самый ведь маленький, сопливый еще). Хохочут, корчатся, вещи у них из рук падают...
Тут в доме визгнула - отворилась дверь и, штанами цепляясь за калитку, на лужок выскочил дядя Вася.
– Сивка! Ты как это гостей встречаешь, паразит?!
Как наддаст ему сапогом - козел в сторону, а мальчишки совсем, до икоты, зашлись. Егорка аж на траву сел.
За дядей Васей и тетя Марья выскочила. Чмокнула на ходу Олега - и к Вовке:
– Боднул он тебя, негодник? Испугал, подлец бородатый? Ну, мы его!..
В общем, наговорила о козле и о Вовке, чего и не было вовсе. Да еще приобняла его, как девчонку.
– Ах ты, малахольный! Побледнел-то как! Город-то о-он чего с детьми делает... Ну, ничего-о, я тебя молочком отпою-у, - утешала она Вовку.
Мальчишки уже не смеялись, только смотрели на него точно как на малахольного.
А он в этот момент и не слышал ничего. Он как бы провалился сквозь землю. И остались на земле - одни уши, горящие, как от мороза.
Таким, провалившимся, он и сел за стол. Он даже есть не хотел.
Но Олег сердито сказал:
– Ты чего это нюни распустил? Тренинги наши забыл? Ешь давай!
Все-таки вот Олег. Он даже не улыбнулся, когда это кино закрутилось. Он - друг. А другое дело - воля у него железная.
Олег быстро умял свою тарелку пельменей с картошкой и сказал Вовке на ухо:
– Да, старик, с авторитетом фук получился. Поднимать придется, старик.
– А!
– отмахнулся Вовка.
– Накидали коровьих лепешек, хоть кто споткнется.
Он поблагодарил тетю Марью за ужин и пошел во двор. Пусть ей пока Олег родственные новости рассказывает.
"Олег сказал надо - значит, надо", - оглядываясь во дворе, послушно думал Вовка.
Но посмотри-ка, и без авторитета ему здесь очень интересно.
Коровы ходят по улице, невзирая на правила движения. Усадьбы, в отличие от городских, все раскрыты и сквозь небрежные, щелястые заборы видны бидоны и горшки, надетые на жердины, поилки для уток и кур, сами утки и куры и как они бродят по двору, не замечая друг друга... А вон и хозяйку видно. Вернее, одну ее синюю юбку в зелени огорода. Она кладет горячую от работы ладонь на поясницу, и все соседи слышат ее облегченное "о-о-охх!".
А дом дяди Васи какой интересный! Он в этом порядке, пожалуй, самый распоясанный. С весны не беленный, он ободран дождями, как уличный кот. Ставни, рамы, крыльцо - все кривоватое, давно не крашенное. Бедный совсем дом. А сам дядя Вася - бедным не кажется. И вон - слышно сквозь дверь советуется сейчас с Олегом, какую бы ему купить машинёшку для сельской местности...
Деревню затопили сумерки. Воздух стоял синий, густой. Его можно было пить, как молоко из погреба. Под навесом лежали козы. Они, наверное, вспоминали хриплые крики человека на коне, обжигающий свист кнута, вздрагивали всем хребтом и вскакивали.
Отдельно, за перегородкой, находился Сивка. Его, видно, наказали. Он жевал какую-то дранку, смотрел на Вовку дерзко: мол, как я тебя на лепешку посадил?
А на скамейке за воротами одиноко сидел Егорка, и его голова светилась в сумерках, как одуванчик. От него слышалось какое-то "бубубу... ду-удуду-у...". Это Егорка скучал и пробовал петь.
Вовке стало жалко его одного в сумерках, и он позвал:
– Эй, иди сюда!.. Тебя Егоркой, что ли, зовут?
– А тебя как зовут?
– спросил Егорка.
– Меня Вовкой... Вот, понимаешь, смотрю я на этого козла и думаю.
– Чего думаешь? Он тебя испугал?
– Да ничего он меня не испугал. Я думаю: может, он и бодать меня даже не хотел?
– У меня тоже. В школе, - торопливо поддержал разговор Егорка.
– Я весь второй класс на тройки закончил... Мамка расстраивается. Говорит: "В пастухи пойдешь". А там, в стаде, бык знаешь какой! Не то что козел... А Сивка что?.. Он, может, думал, что у тебя хлеб есть. Козлы часто так думают. Видишь, вон деревяшку какую-то жует...
Вовка сказал: "Я сейчас" - и вернулся в дом. Тетя Марья сидела за столом и читала письмо, переданное Олегом, и улыбалась написанному. Олег все еще толковал об автомобилях с дядей Васей, который прямо в одежде раскинулся на кровати.
– Ты чего? Заскучал?
– подняла на Вовку глаза тетя Марья.
– Нет. Мы там с Егоркой. Можно я хлеба на улицу возьму?
– Не наелся, что ли? А чего же из-за стола ушел? Садись тогда, доедайся.
– Я Сивке хочу дать...
– Ох, городские! Сам худющий, а Сивке дать... Ну, дай. Посоли только. Он, глядишь, не будет тебя бодать. Мой-то все пинками скотину учит.
– Она повернулась к дяде Васе и внезапно закричала: - Ты когда перестанешь скотину пинать?!