Вой лишенного или Разорвать кольцо судьбы
Шрифт:
Парень проявил себя таким любезным и милым, что Таирия не смогла противиться его обаянию, и молодые люди постепенно сблизились, несмотря на пропасть разделяющую их от рождения. Истарг был старшим сыном ткачихи и рано пошел на службу, чтобы помогать матери растить сестренок. Такой, как он, не ровня вейнгарской дочери, но Ири решила не обращать внимания на предрассудки.
В тот день Истарг рассказывал девушке об одном своем знакомом, совсем не умеющим пить, который перебрав, начинает рассказывать всем находящимся поблизости, одну и ту же историю,
Когда Таирия отсмеялась, ей на ум пришла одна идея, за воплощение в жизнь которой Ири приступила тем же вечером. Она собиралась выведать у няньки все, что та знала о сыне Лурасы, его исчезновении, и участии в этом своего отца, а для этого девушке требовалась помощь служанки, которая должна была приготовить подогретое вино с травами.
Преданная своей хозяйке Панька, выполнила указание в точности так, как того хотела дочь вейнгара. Весь вечер, что они с Урьяной провели за разговором, девушка подливала женщине вино с ритикой, отчего нянька постепенно все больше хмелела.
Наконец Таирия решила, что время пришло, и задала свой первый вопрос.
— А почему тетушка так и нашла себе мужа? — невинно хлопая глазами, спросила Ири, когда Урьяна закончила подробный рассказ об успехах своего сына.
— Кто? Милуани? — не сразу сообразила женщина.
— Нет, Лураса. Сколько себя помню, она во дворце живет.
— Так отказывалась она. Наотрез отказывалась, — ответила нянька. — Как мальца родила, так и слышать о муже не хотела, — в голосе женщины звучало искреннее осуждение. У тэланцев не принято женщине одной оставаться, разве что скорбящей о своей половине вдове.
— Мальца?
— Ну, да. Странного этого, не иначе, как проклятого.
Таирия чуть было не подавилась от таких слов.
— Проклятого? — едва слышно переспросила она.
— Глазищи у него какие были. Никогда таких не встречала, — поведала ей женщина, сотворив защитный круг от приспешников Аргерда.
— Какие? — Ири затаила дыхание, опасаясь, как бы Урьяна с перепугу не перестала говорить.
— Синие такие. Огнем горели, — наклонившись к девушке, прошептала нянька, словно боялась, что их подслушивают. — Он как пропал, вейнгар запретил даже имя его упоминать, чтобы беду не накликать.
— Тарген? — почти неслышно произнесла Таирия.
— Что ты! Не поминай, — воскликнула Урьяна, хватаясь за полупустой стакан. — Пропал и слава Траисаре.
Ири жестом подозвала Паньку, тихо сидящую в углу, чтобы подлила женщине вина.
— А что тетушка? — спросила Таирия, когда нянька, оторвалась от напитка.
— Лураса? Ничего. Любила она его, хоть и уродцем был. Кожа темная, как вымазанная, волосы темнее ночи, а уж эти глаза…
— И что, не искали его? — подавив раздражение, поинтересовалась Таирия.
— Кто ж его искать будет? Лураса, как с ума сошла. Старый вейнгар почил уже, а отец твой правильно сделал, что забыть велел. Зачем нам нечистый во дворце?
Девушка даже щеку прикусила, чтобы сдержать гневные слова, готовые сорваться с губ. Неужели она и впрямь так думает? — спрашивала себя Ири. Неужели в сердце этой женщины совсем нет места жалости и состраданию?
— А как он пропал? — тщательно контролируя свой голос, продолжила расспрашивать Таирия.
— Так ночью забрали его. Из кроватки прям и утащили, не иначе как подручные Аргерда за своим приходили.
Чем дальше, тем более бессвязной становилась речь Урьяны, и тем сильнее история обрастала мистическими подробностями, которые показались Ири совсем уж нереальными. В последней версии Лураса была украдена по дороге к своему жениху в Эргастению, и стала матерью ребенка самого Аргерда, который по истечении шести лет прибрал к рукам зачатого им сына.
Когда нянька, изредка похрапывая, ворочалась в кровати, а Таирия еще только готовилась ко сну, к девушке подошла смущенная Панька и протянула маленькую деревянную коробочку.
— Простите меня, госпожа. Забыла совсем. Еще перед отъездом Гарья просила передать. Сказала от тетушки.
Девушка выглядела такой расстроенной, что Ири, у которой при виде шкатулки замерло сердце, даже не посетовала Паньке на забывчивость. Открыв трясущимися руками крошечный замочек, дочь вейнгара достала миниатюрную фигурку пустынного тигра, выточенную из желтого камня. Тетушка отправила вслед за Таирией кусочек дома; напоминание, что там ее любят и ждут.
До боли сжав фигурку в ладони, девушка смахнула одинокую слезинку, поползшую по щеке. Лишь только увидев ее, Ири поняла, что именно ждет от нее судьба. Дети платят за грехи отцов, и ей — дочери вейнгара, есть за что отвечать.
Таирия собиралась найти Таргена, и вернуть матери потерянного сына.
"Артаунский перевал", — была последняя мысль Ири, прежде чем девушка провалилась в беспокойный сон.
Она не знала, зачем он отправился к Шисгарской крепости, но намеревалась последовать за ним, как только соберет все необходимое в дорогу, и придумает, чем отвлечь гвардейцев.
Войдя в таверну, Урнаг спустил с головы намокший капюшон. Его взгляд пробежался по занятым посетителями столикам, выискивая соратников. Асторг и Хамрун сидели в дальнем углу, переговариваясь и прихлебывая пиво. Отерев лицо рукавом рубахи, мужчина направился к ним, попутно окрикнув хозяина и велев принести еще одну кружку для него.
На глубине его глаз загорелись искры недоброго веселья, когда Урнаг услышал приглушенный вскрик хозяйского мальчишки, получившего очередную затрещину.
"Маленький поганец — заслужил", — подумал он, вспомнив, как паренек, запинаясь и всхлипывая, рассказывал ему о встрече у реки. Урнаг представлял, как неудачник-главарь обделался от страха, заглянув в глаза племянника вейнгара. Зрелище должно быть отменное.
— Дождь народу нагнал, — сказал мужчина, присаживаясь на лавку рядом с товарищами.