Вой лишенного или Сорвать покровы с богов
Шрифт:
Он заклинанием повторял себе… Это не чувства! Она одинока. Здесь и сейчас нет никого, кто был бы ближе!
Но это не помогало. Не усмиряло необходимость стать для нее всем. Лишь только рождало протест и необходимость доказать обратное. Стать единственным.
– … чувствую себя неповоротливым сирнаи!
Крещендо последних слов вернуло Лутарга с перин Гардэрна в бытность живых. Слетев с небес на землю, он, как никогда, почувствовал боль от разбившихся иллюзий. Молодой человек разозлился на себя, что вновь позволил мыслям и воображению разыграться. Он и так пребывал на грани сдержанности, идя на поводу у собственных
– Ты никак не похожа на ящера, - вырвалось у него, за что мужчина с радостью прикусил бы себе язык в здравом размышлении.
– Красивое платье. Тебе идет, - поспешил добавить он, чтобы сгладить бестактность первоначальной реплики.
– Да?!
Казалось, она забыла о своем недавнем гневе. Глаза вспыхнули, соревнуясь с зеленью платья, краска гнева сошла с щек, сменившись нежным румянцем, и Лутарг вжался в стену, кляня руку, толкнувшую дверь. Стоило идти к себе. Не думая!
– Земля… Тебе идет… Твой цвет… - промямлил он, не зная, как именно передать то, что видят его глаза. Какой она предстает перед ним.
– Постарайся сохранить шлейф до вечера, - так и не подобрав подходящих слов, выпалил он, делая шаг к выходу.
Фраза, лишившая последних сил. Уже не видя блеска ее глаз, не обратив внимания на прикушенную губу и впившиеся в ладонь ноготки, Лутарг устремился в свои покои. Несколько мгновений наедине с собой, противоречащие всему в нем, но столь необходимые, чтобы обрести равновесие.
Недолгое время, чтобы придти в себя. Даже не миг! Меньше!
Не мгновенье, за которое необходимо собраться. Единственный глубокий вдох!
Мало!
Глава 3
Неоспоримым преимуществом любых празднеств и торжеств всегда являлась возможность остаться незамеченными для тех, кто, по каким-либо причинам, сторонился любопытных глаз. Вот и сейчас, массовое возбуждение, взросшее из ожидания феерии, служило идеальным прикрытием для нескольких человек, что поглубже надвинув на глаза капюшоны плащей и низко склонив головы, шествовали в толпе, направляющейся к центральной площади города. Если кто-то из тэланцев и обращал внимание на странную троицу, задуматься над увиденным в должной мере не успевал, ибо радостные выкрики, то и дело разрывающие людское море, заставляли мысленно возвращаться к тому, свидетелями чего, все собравшиеся стремились стать - к обряду посвящения.
Усиленные караулы, еще с вечера выставленные у ворот и патрулирующие городские улицы, также были не в силах справиться с обилием зевак, прибывших на праздник. Даже повышенная бдительность и внимательность, вмененные им в обязанность, не помогали отследить все происходящее вокруг. Лишь только ссоры и потасовки становились объектами их внимания, а смирные путники оставались незамеченными, несмотря на явно подозрительное поведение.
За всем не уследишь, - именно на это рассчитывали незваные гости, посетившие сегодня Антэлу. Затмевающий взгляд ажиотаж был их естественным прикрытием.
Добравшись до предназначенного для церемонии места, Окаэнтар и его сопровождающие не стали соревноваться за лучшие места, являя окружающим гонор и нетерпение, а, отделившись от вновь прибывших, заняли позицию поодаль, в тени одного из переулков, ведущих к площади. Солнечные лучи не проникали сюда благодаря высоте зданий, и это позволяло мужчинам оставаться незамеченными для беглого, незаинтересованного взгляда.
Не сговариваясь, они одновременно прислонились к каменной кладке стены и приготовились ждать удобного момента, который позволит им осуществить задуманное. О том, что ожидание это изрядно затянулось, мужчины старались не вспоминать, так же, как и о человеке, поставившем перед ними трудновыполнимую цель - найти и доставить к нему рьястора. Задача, от которой все трое с радостью бы отказались, имей они право выбора. Вот только обстоятельства сложились таким образом, что от их собственных желаний в данной ситуации ничего не зависело. Избежать возложенной на них миссии не представлялось возможным. Существовало единственное приемлемое направление - вперед к требуемому.
Матерн метался в ловушке из четырех стен, чувствуя себя отрезанным от мира, забытым им. Преданным и отброшенным за ненадобностью!
С каждым новым днем покои, отведенные брату Милуани, все больше давили на мужчину, из благодатного прибежища превращаясь в удерживающую клетку.
Уже ничего не спасало. Удобство, роскошь, размеры комнат - все было отринуто, лишилось первоначальной значимости. Они более не выступали доказательством сестринской привязанности, а довлели над мужчиной облагораживающей темницу шелухой.
Изначальный прием, оказанный ему в Эргастении, вселил с Матерна надежду. Казалось, сестра искренне сочувствовала его горю и готова предоставить помощь. Но это было тогда - несчетное количество дней назад. Сейчас же вейнгар Тэлы начинал думать иначе. Теперь ее сострадание смотрелось наигранным позерством. Слова обрели привкус лживости, а обещания выглядели, как увертки. Скользкие, двусмысленные увертки!
Он ждал от нее большего. Больших стремлений и амбиций! Считал, что жажда вейнгарского престола для своих отпрысков в Луани настолько велика, что поддержка Эргастении ему обеспечена. Кажется, ошибся!
Время шло, а Милуани все также не сделала ни единого шага в нужном ему направлении. Топталась на месте, подкармливая редкими посулами о скором действии. Он хотел армию и выступление, а она, видимо, не стремилась к войне, предпочитая сторонним наблюдателем смотреть, как рушится его жизнь. Втаптывается в грязь мерзким отродьем карателей!
– Тарген!
– мужчина сквозь зубы выплюнул ненавистное ему имя.
Для Матерна подобное сочетание букв являлось худшим из ругательств. Даже проклятьем! Ибо что может быть страшнее, нежели тварь порожденная абсолютным злом? Только оно само - непревзойденное зло!
Скопившееся раздражение, мужчина выместил на литом бюсте какого-то правителя Эргастении. Посланный твердой рукой занимаемого покои, тот врезался в стену и, оставив после себя несколько сколов на обивке, с грохотом приземлился на пол. Легче не стало!
Вздохнув, Матерн подобрал изваяние и поставил на прежнее место, сожалея, что силу удара приняла на себя стена, а не голова ненавистного отпрыска младшей сестры. Вероятно, встреча оного с тяжелым постаментом, могла бы разрешить все проблемы вейнгара в одночасье.