Вояж с морским дьяволом
Шрифт:
Когда самолет сел и, полный неотработанного топлива, едва не выкатился за пределы посадочной полосы, а потом наконец остановился, из кабины вышел капитан и отозвал к себе Кристину. Татьяна не слышала, о чем он ее спрашивал, до нее донесся лишь громкий ответ напарницы:
– Нет, никакого спецназа не нужно. Все под контролем.
Дикое напряжение последнего часа отпустило.
Все, что происходило далее, Садовникова воспринимала как во сне или в
На земле их встречали и пожарные, и «Скорые», Татьяне пригодилось умение выкидывать надувной трап – научилась-таки! – и она помогала пассажирам взойти на него, а Кристинка страховала их внизу.
А еще людям помогали медики и люди в шерстяных масках с короткоствольными автоматами.
А потом, когда всех эвакуировали с борта, спецназовцы быстро отделили от прочих пассажиров троих потенциальных террористов и куда-то их увезли.
Затем на черной «Волге» отправили в сторону аэровокзала экипаж. А Кристинку с Таней повезли на другой «волжанке» – один парень с автоматом рядом с девушками на заднем сиденье, еще один в маске – впереди…
И тут Кристинка принялась рыдать и приговаривать, что она будто второй раз родилась, и у нее трое детей, и бог не оставил малюток… А Таня сидела спокойная-спокойная и не могла даже плакать, и в голове у нее была полная пустота, а на сердце – ледышка… И она даже не думала ни об Ансаре, ни о Чехове, ни о том, что сегодня убила человека… А потом Кристинка вдруг стала спрашивать у всех, какое сегодня число, и молодой веселый водитель обернулся и сказал:
– Одиннадцатое сентября, мамаша.
А тот, что сидел впереди, внушительно добавил:
– Одиннадцатое сентября две тысячи первого года.
А потом они подъехали к аэровокзалу и долго шли в окружении двух автоматчиков, словно под конвоем (а может, и вправду под конвоем), какими-то незнакомыми Тане коридорами. Вскоре их завели в просторный кабинет, где находилось несколько человек. Но те, кто занимал кабинет, даже не оглянулись в сторону вошедших, потому что – вот странность! – все их взгляды были прикованы к телевизору.
А на экране большой иностранный самолет таранил огромный небоскреб, и в месте удара рос огненный шар.
И Таня зачем-то спросила:
– Что это за фильм?
Один из обитателей кабинета мельком оглянулся на нее и ответил:
– Это, девушка, не фильм. Это прямая трансляция. Террористы взорвали здание Всемирного торгового центра в Нью-Йорке…
Глава 17
В камере у Татьяны никогда не гасили свет. И так как никаких окон в ней не было, очень скоро она перестала различать день и ночь, вечер и утро. И она не знала, сколько времени находится в тюрьме. Неделю? Месяц? Или, может быть, год?
Каждый день – или каждую ночь? – ее допрашивали. Допрашивали подолгу. Часто повторяли вопросы, по-разному их формулируя. Следователи тоже менялись: то молодой красавец с ледяной улыбкой, то строгий седой дядька. Порой гэбэшники объединялись и трудились в паре.
Иногда Тане казалось, что ее допрашивают практически без перерыва, потому что едва ее приводили в камеру и она ложилась на койку и забывалась, как снова раздавался лязг ключей и звучал грубый голос конвоира:
– Садовникова, подъем! На выход!
И ее снова, через многие двери и решетки, приводили в ту же самую комнату, и продолжалось по новой:
– Как вы познакомились с человеком, назвавшим себя Владимиром Чеховым?
– Кем он вам представился?
– Показывал ли он вам какие-либо документы, якобы свидетельствующие о его причастности к так называемой секретной службе? Подписывали вы какие-либо бумаги о сотрудничестве?
– Какое он вам дал первое задание?
Потом кончались вопросы про Чехова и начинались про Ансара:
– Как вы познакомились с шейхом Аль Кайалем?
– Какое задание вам дал Чехов по поводу Аль Кайаля?
– Когда вы впервые вступили с ним в половую связь?
– Чем Аль Кайаль мотивировал необходимость вашего возвращения в Россию и поступления в отряд стюардесс?
Отдельные допросы – занявшие, наверное, несколько суток – были посвящены их с Ансаром вертолетному путешествию в Пакистан.
– Вы узнаете на этих фотографиях человека, который встретил в Пакистане вас с Аль Кайалем?
– О чем вы говорили с ним?
– Какие задания он давал лично вам?
Потом ее начинали спрашивать, кто ей передал оружие и взрывчатку, и как она пронесла их на борт, и где спрятала… А затем, поминутно, что она делала на борту…
– Вы встречались ранее с террористами, оказавшимися в самолете?
– Вы знали конкретный план их действий?
– Почему вы согласились помогать им?
– Почему во время полета вы переменили свое решение и стали противодействовать террористам?
И хотя следователи были корректны и ни разу Татьяну не то что не били – не угрожали и даже не повышали голос, и ее сносно кормили и время от времени водили в душ, – но в голове билось одно: «Мне конец… Моя жизнь кончена…» И под аккомпанемент этих мыслей она засыпала и просыпалась, для того чтобы снова отправиться на очередной допрос…