Война «ежей»

Братья Мормаревы

Когда Панта принес кофеварку в комнату, чтобы включить ее в сеть, Камен решал задачи.

— Моя мама тогда так переволновалась, что и заснуть не могла, честное слово! — Панта все еще думал о неприятной встрече с Добревой.

Камен слушал приятеля вполуха.

— Готово! — обрадовался он.

— Обе?

— Первая. Садись, вместе решим вторую.

— Ты давай сам! — распорядился Панта. — Пока кофе будет готов.

Камен вслух прочитал условие задачи, немного подумал и начал писать, а Панта снова вернулся к недавнему случаю:

— Хорошо хоть, не выдала меня с билетами, а то

мама первым делом начала о них; как она обрадовалась, когда я ей сказал, что получил билеты за усердие. Добрева так на меня посмотрела, что я готов был сквозь землю провалиться. «Не за усердие, — говорит, — а как поощрение. Результат усердия — хорошая успеваемость, а у него с успеваемостью пока неважно». Мама аж побледнела.

Кофе был готов, и Панта достал чашки.

— Вышла! — воскликнул обрадованный Камен.

— Отлично, — похвалил его Панта, поставил перед товарищем кофе и добавил: — Мама очень добрая. Я обещал ей исправиться и слово свое сдержу. Не то что я не хочу учиться, но, как тебе сказать…

— Тебе мама велела уйти из команды? — спросил Камен.

Панта вздрогнул, смутился, отпил кофе, посмотрел в нерешительности на потолок.

— Я скажу, но ты никому ни слова.

— Хорошо, — согласился Камен.

— Я никому это не говорил, но ты мой самый близкий друг. Если кому скажешь…

— Никому.

— Поклянись.

— Ты мне не веришь?

— Верю, но то, что я тебе хочу сказать, тайна.

— Тогда молчи.

— Это гнетет меня.

— Хорошо, клянусь.

— Своей мамой?

— Мамой.

— Меня выгнали из команды!

— Знаю, — проговорил Камен.

Панта с изумлением посмотрел на приятеля:

— Знаешь? Откуда?

— Вся школа об этом говорит. Пятеро из команды Пангарова учатся в нашей школе.

Панта тяжело вздохнул:

— Какая подлость! Этот Пангаров — настоящий кретин. Поставил меня перед строем и объявил, что исключает. Да еще велел сразу же сдать тренировочный костюм…

— Потому ты и появился тогда в черных трусах?

— Конечно. Хорошо еще, что утром надел черные, обычно я ношу белые. Можешь представить — шел бы через весь город в белых трусах! А погода совсем не весенняя, утром по радио говорили — холодно не по сезону. — Панта засмеялся. — Знаешь, я признался, и вроде легче. Одно дело, люди говорят, другое — когда скажешь сам.

Камен задумался: поделиться ли и ему своей тайной.

— И я хочу тебе признаться.

— В чем?

— Я тоже об этом никому не говорил, даже Маляке.

— Ну, говори.

— Поклянись молчать.

— Клянусь!

Камен открыл было рот, но так и не решился начать. Он встал, подошел к окну, посмотрел в сад. Братишки играли подозрительно тихо — не иначе какую-нибудь шалость затеяли. Камен хотел открыть окно, прикрикнуть на них, и вдруг задумался: уйти бы сейчас! Ну, зачем проговорился?

— Я поклялся, — напомнил ему Панта.

Камен повернулся к товарищу:

— Я, кажется, влюблен.

— В кого?

— В Юлию.

Панта на секунду задумался, оценивая выбор приятеля, и решил:

— Подходяще.

7

Учительница болгарского языка и литературы Станчовска медленно, временами останавливаясь между рядами, прохаживалась по классу. Урок она вела интересно, и ученики слушали ее внимательно.

Только Маляке было не до урока. Он весь погрузился в мысли о возложенной на него задаче: как извлечь из подвала баскетбольный щит. Было решено взять его тайком и потом, когда они подрастут, вернуть на место. Мальчики тянули жребий, вытянул Панта: стало быть, ему предстоит незаметно проникнуть в подвал. Однако его кандидатура была тотчас отклонена: у Панты и так нелады с учебой, а если попадется, его просто исключат из школы. Жребий тянули снова, на этот раз действовать предстояло Камену, но Камен председатель совета отряда, негоже ему быть замешанным в таком деле.

В конце концов задачу возложили на Маляку, и он согласился. Вот почему сейчас, вместо того чтобы слушать учительницу, мальчик затаил дыхание, а нос зажал двумя пальцами. Почувствовав, что больше ему не выдержать, Маляка опустил руки и с шумом, глубоко вздохнул.

Станчовска прошла мимо Маляки, ничего не заметив. Жаль, опять придется мучиться.

Девочка, сидящая позади Маляки, толкнув его, передала записку Панты. Он написал: «Постарайся не дышать дольше, пока выдерживаешь совсем мало». Маляка приписал снизу: «Тогда я лопну» — и отправил записку Панте, снова зажав нос и рот.

На этот раз Маляка даже побагровел и, едва переведя дух, задышал тяжело, как старый курильщик.

— Маляков, что с тобой? — встревожилась Станчовска.

Панта поднялся.

— С ним плохо.

Учительница с едва заметной иронией посмотрела на Панту.

— С ним плохо, — повторила она. — Эх, Пантев, Пантев! Ему плохо, а не с ним плохо. Меньше говори, тогда и ошибок будешь делать меньше. Садись.

Пантев сел, краем глаза покосившись на Маляку, уже пришедшего в себя. Учительница снова повернулась к Маляке:

— Что с тобой?

Мальчик встал, с несчастным видом пожал плечами: вроде все в порядке.

— Выйди из класса, побудь немного на свежем воздухе!

Маляка тут же выскочил из класса, забыв, что при плохом самочувствии не очень-то разбегаешься. По лестнице он помчался через две ступеньки. Прежде чем спуститься в подвал, Маляка осмотрелся. Нужно остаться незамеченным, потому проведение операции и было назначено на время уроков, когда все в классах, а уборщицы с метлами в руках где-нибудь заняты разговорами между собой.

Маляка шмыгнул в подвал. Дышал он тяжело, на этот раз от страха: вот засекут его, как тут объяснишь, с какой это стати он оказался в подвале. Целое утро мальчик пытался придумать какое-нибудь оправдание, что только ни приходило ему в голову, но все было ерундой.

Дойдя до двери в бассейн, он заглянул в замочную скважину: баскетбольный щит на месте. Маляка нажал на ручку. Заперто! Так он и думал. Мальчик достал из кармана коробочку, из коробочки — воск, размягчил его в ладонях, согрел дыханием и залепил замочную скважину. Подождав немного, он осторожно снял отпечаток и спрятал его в коробочку. Благополучно выбравшись из подвала, Маляка вышел во двор — теперь пусть кто угодно его видит и спрашивает о чем угодно. Полный порядок! Учительница отправила его подышать свежим воздухом. Кто не верит, пусть спросит у нее.