Война и антивойна
Шрифт:
Есть две другие силы, не признающие национальных границ. Растущая экономика Третьей волны, основанная на насыщенном знаниями производстве, все сильнее игнорирует границы государств. Как мы знаем, большие компании образуют международные союзы. Рынки, потоки капитала, исследовательские работы, производство — все это выходит за пределы отдельных стран. Но широко разрекламированная «глобализация» — это только одна сторона дела.
Новые технологии при этом снижают себестоимость некоторых товаров и услуг настолько, что им уже не нужны для поддержки национальные рынки. Больше никому не надо отправлять кодаковские снимки на проявку в Рочестер, штат Нью — Йорк. Гораздо быстрее
Когда их станет достаточно, они могут изменить весь баланс между национальной и региональной экономиками. Последняя станет более жизнеспособной, отчего усилится движение сепаратистов, разрушающих границы. Одновременно рост числа телевизионных каналов, воздушных, кабельных и спутниковых, приведет к более локальной сетке вещания на большем числе языков, от гэльского до провансальского. Таким образом, упомянутые здесь технологические и экономические силы получат культурную поддержку.
Европа уже кишит сепаратистскими, автономистскими и регионалистскими группами от северной Италии до Испании и Шотландии. Они хотят перекроить политическую карту и отобрать власть у государства, спустив ее на уровень ниже, в то время как Брюссель и ЕС стараются отобрать власть у государств и поднять ее на уровень выше.
Эти двойные перемены, сверху и снизу, выбивают почву из-под ног у рациональных основ национальных рынков — и границ, которые этими рынками оправданы.
Клещи этих перемен бросают пламенных националистов, регионалистов и локалистов, в том числе тех, которые жаждут «этнически вычистить» родную почву, против космополитических европеистов. Вряд ли хороший способ поддержать стабильность в этой Зоне мира.
Ни одна граница теперь не кажется более постоянной, чем та, что существует между США и Канадой. Но многие квебекцы уже уверовали, что без остальной Канады они тут же экономически процветут. Если Квебек, после десятилетий борьбы, отделится от Канады, Британская Колумбия и Альберта могут попросить о приеме в США. Другой сценарий (явно невероятный, но не невозможный) рисует формацию нового политического субъекта — хоть называй его национальным государством, хоть нет, — объединяющим эти западные провинции Канады с американскими штатами Орегоном, Вашингтоном и даже Аляской.
Такие федерации или конфедерации начали бы жизнь с обширными ресурсами, включая нефть Аляски, природный газ и пшеницу Альберты, атомные, аэрокосмические и программистские фирмы Вашингтона, лесную и хай — тековскую промышленность Орегона; огромные порты и транспортные средства, обслуживающие азиатско — тихоокеанскую торговлю, да плюс еще высокообразованная рабочая сила. Такой субъект, по крайней мере в теории, мог бы тут же стать экономическим гигантом с огромным торговым профицитом — то есть крупным игроком в мировой экономике.
Некоторые прогнозисты видят в мире будущего не 150–200 сегодняшних стран, но сотни, даже тысячи мини — государств, городов — государств, регионов и несмежных политических субъектов. В грядущие годы мы увидим еще более необычные возможности, когда существующие национальные границы утратят легитимность, и причины, подрывающие их, заработают в самом сердце Зоны мира.
Правление СМИ
Когда говорится, что демократические страны друг с другом не воюют, предполагается, что они остаются демократическими. Но сейчас, когда мы пишем эти слова, в Германии, например, многие сомневаются, насколько такое допущение реально.
Сохранение
Они переходят от мышечной экономики к мозговой, и при этом массивные увольнения и временная безработица вызывают к жизни новые политические силы — высококвалифицированный «когнитариат» против малоквалифицированного пролетариата. Знания становятся главным экономическим ресурсом, электронные сети и носители образуют ключевую инфраструктуру, и те, кто владеют знаниями и средствами коммуникации, тянутся к усиленной политической власти.
Одним из признаков этого процесса является растущая политическая роль СМИ, нигде так не проявившая себя, как на выборах 1992 года в Америке, когда одна телевизионная сеть, Си — эн- эн, сыграла решающую роль в поражении президента Джорджа Буша. Всего за год до того та же Си — эн — эн, освещая войну в Заливе, подняла популярность Буша до заоблачных высот.
Через семь месяцев республиканец Буш проиграл борьбу за перевыборы. Победил демократ Билл Клинтон — но набрал меньше голосов, чем его однопартиец Майкл Дукакис, проигравший выборы 1988 года. А победил он потому, что третий кандидат, Росс Перо, отобрал голоса у кандидатов обеих партий, а внутрипартийная война, которую вел республиканец Пэт Бьюке — нен, ослабила позиции Буша.
Перо, политик — миллиардер, был виртуально создан Си — эн — эн. Он начал свою кампанию перед ее телекамерами, а потом еще чаще появлялся на ее каналах. Бьюкенен перед своей политической кампанией был фактически соведущим передачи Си — эн — эн «Перекрестный огонь». Ни в одной предыдущей политической кампании в США СМИ, тем более один канал, не играли столь решающей роли.
Но новые СМИ не только меняют исход выборов. Наведя камеры сперва на один кризис, потом на другой, они почти сутками подряд определяют общественный интерес и заставляют политиков заниматься постоянным потоком кризисов и горячих вопросов. Сегодня — аборты. Завтра — коррупция. Потом налоги. Потом сексуальные домогательства… дефицит бюджета… расовое насилие… борьба с катастрофами… преступность… В результате политическая жизнь ускоряется — и правительства вынуждены принимать все более поспешные решения по все более сложным вопросам. Они становятся жертвами будущих потрясений.
Но это только пристрелочный огонь в борьбе СМИ за политическую власть. Почти вся кампания Клинтона — Буша — Перо шла в дебатах — ранней и до сих пор примитивной форме взаимодействия со СМИ. С тех пор появились ток — шоу на радио, сразу откликающиеся на предложения правительства, встречи, скандалы, постоянно выражающие — а иногда даже организующие — политические расколы. Ток — жокеи могут завалить Вашингтон письмами, гневными звонками, а вскоре — не приходится сомневаться — и делегациями.
Но, как уже говорилось, это только прелюдия. Телевизоры будущего упростят и усилят интерактивность, уменьшив силу односторонней связи, на которую полагались политики и правительства с момента появления массмедиа на заре промышленной революции. Сегодняшние медленные конгрессы, парламенты и суды — порождения Первой волны. Сегодняшние гигантские министерства и правительственно — чиновничьи ведомства — порождения Второй волны. Завтрашние СМИ — от кабельного телевидения и спутников прямого вещания до компьютерных сетей — порождения Третьей волны. Люди, которые ими заправляют, готовы бросить вызов политической элите — и тем преобразить политическую борьбу.