Война и люди
Шрифт:
Не успели подъехать к населенному пункту, как заметили большую группу немецких пикировщиков. По-видимому, разведка противника засекла танковый корпус, который сосредоточился в этом районе. В течение четырех часов над деревней, над рощами и садами тучами ходили «юнкерсы». С пронзительным воем сыпались бомбы, грохотали взрывы. Казалось, ничто живое не уцелеет. Но позднее выяснилось, что потери танкистов невелики. А вот немцы недосчитались десятка бомбардировщиков. Их били и с земли, и с воздуха. До чего же приятно было видеть, как пара наших истребителей, дерзко ворвавшись в строй
В тот день наша дивизия успешно атаковала позиции немцев. Гитлеровцы не сдавали без боя ни одной высоты, ни одного населенного пункта, беспрерывно контратаковали. И несмотря на это, полки выполнили задачу дня.
Поздно вечером мне позвонил командир медсанбата Борис Шапошников:
— Вас очень хочет видеть редактор газеты. Он тяжело ранен. ..
Я немедленно отправился в медсанбат. Сухова только что оперировали, вынули осколок из легкого. Майор лежал бледный от потери крови. Он умирал. Мы успели лишь проститься. Я так и не узнал, что хотел сказать он мне перед смертью...
Майор Н. С. Сухов был душевным человеком, очень дельным журналистом, умело редактировал газету. С 6 июля она выходила почти каждый день. Итоги боев, подвиги героев, ипициативпые действия оперативно освещались в корреспонденциях. Журналисты и часу не сидели в редакции. Сдадут материал — и в часть...
На следующий день дивизия выполнила поставленную перед ней задачу. Нас вывели во второй эшелон на переформирование. Стало прибывать пополнение. Во многих подразделениях состоялись партийпые и комсомольские собрания.
Мне довелось быть на партийном собрании 3-й батареи 3-го артиллерийского полка. Коммунисты обсуждали итоги первых наступательных боев. С докладом выступил заместитель командира батареи лейтенант Христенко. В подразделении было 17 коммунистов. Восемь из них награждены орденами за мужество и доблесть в боях на Курской дуге. И первым получил награду парторг Сергеев. Его расчет уничтожил два тапка, два пулемета, дзот и много пехоты. Но на собрании речь шла не только о прошедших боях. Коммунисты вносили цепные предложения, как быстрее ввести в строй пополнение, научить молодых солдат без промаха разить врага. Сергеев в своем выступлении критиковал одного из командиров расчетов:
— Вы новичкам поручаете только снаряды подавать. Надо их держать ближе к орудию, учить в ходе боя. Нам другого времени на это не дадут...
С хорошим чувством уходил я с собрания. Коммунисты по-хозяйски, серьезно говорили о боевых делах. В них окрепло сознание высокой ответственности за порученное дело, твердая уверенность в себе.
Утром 20 июля мне позвонил генерал-лейтенант С. Ф. Галаджев.
— Не знаю, обрадую тебя или нет, — сказал он, — но есть приказ. Ты назначен начальником политотдела 17-го гвардейского стрелкового корпуса. Сдавай дела, приезжай за предписанием.
Жаль было расставаться с родной дивизией. Но приказ есть приказ. Я обошел полки, распрощался со своими боевыми друзьями и выехал в политотдел 13-й армии. Доложил о полученном приказе начпоарму полковнику Н. Ф. Воронову. Оттуда прибыл к начальнику политуправления Центрального фронта Сергею Федоровичу Галаджеву.
— Ну как, Никита Степанович, доволен, что идешь в такой боевой гвардейский корпус?
Я поблагодарил за оказанное доверие и сказал, что с большим сожалением расставался со своей родной дивизией.
Долго беседовал со мной начальник политуправления фронта. Галаджев интересовался подробностями боев под Понырями и Кромами, настроением солдат и офицеров, спросил, как живут в Сибири моя жена Вера Ивановна и сын Валерий, что пишут дальневосточники — однокурсники по академии. Вспоминали мирные годы, Ленинград, Москву, наших общих знакомых и друзей, погибших на войне...
В первых числах августа в хуторе Береза догнал штаб 17-го гвардейского стрелкового корпуса. Командир его генерал-лейтенант Андрей Леонтьевич Бондарев встретил меня приветливо. Мы уже встречались с ним в ходе боев под Понырями. В штабе армии мне рассказали о комкоре мпого хорошего. Участник гражданской войны, воевал в финскую, самоотверженно сражался под Ленинградом. Отличился Бондарев и здесь, в Курской битве. Это был волевой, умный генерал. Он умело командовал в бою, высоко ценил боевые качества воинов, смело выдвигал молодых, инициативных офицеров. В первый же день, пригласив начальника штаба полковника А. С. Смирнова, он познакомил меня с боевыми делами корпуса, все дивизии которого носили звание гвардейских.
Речь в первую очередь зашла, конечно, о сражении под Понырями. Смирнов дал мне итоговую сводку. Блестящие итоги! Мы могли часами вспоминать недавние бои, но Андрей Леонтьевич здорово умел, как говорится, брать быка за рога.
— Ну, насчет того, что нами уже сделано, хватит, Никита Степанович знает. Мы же рядом воевали. Это у нас уже в кармане. А вот что предстоит, над чем работать придется — это главное.
Командир подвел меня к карте. Показал, где сейчас дивизии. Корпус вел упорные бои под Севском.
— Мне намекнули вверху, — заметил Бондарев, — что корпус, возможно, будет наступать южнее Севска, пойдет вдоль Хинельских лесов. Видишь, какая там петрушка, — показал он на карте леса, болота, реки. — В дальнейшем к Десне, к Днепру, наверное, махнем, а?
Бондарев встал и заходил по комнате.
— Ну уж это слишком большой замах, — усмехнулся Смирнов.
— Замах? — удивился Бондарев. — А что? Очень хо рошо. Другие времена настают. Пора учиться видеть дальше собственного носа.
Мне понравилась эта черта у командира: глядеть вперед. Понравилась и его присказка: «Это у нас уже в кармане».
Знакомиться с работниками политотдела пришлось непосредственно в ходе подготовки к новому наступлению. В большинстве своем это были опытные, знающие партийную работу офицеры, бывалые вояки. Вот хотя бы заместитель начальника политотдела корпуса подполковник В. У. Ощепков. Все время на фронте, накопил большой боевой опыт. Дружно работал со штабом корпуса. Хорошо знал людей в дивизиях, всегда был в курсе всех событий. Позднее он ушел от нас на должность начальника политотдела дивизии.