Война и люди
Шрифт:
Вышли на площадь. Вокруг нас быстро выросла толпа. То и дело подходили и представлялись партизаны. Многие из них коммунисты. И надо сказать, они пользовались особым уважением, я бы даже сказал, почтением у горожан.
— Объявите всем, что в два часа здесь, на площади, состоится митинг. После митинга народ изберет органы власти, — обратился к партизанам один из чехов-коммунистов.
Эти боевые, энергичные патриоты сразу же взялись за дело. По улицам прошли глашатаи, везде на перекрестках появились регулировщики. Они объявляли всем горожанам, что будет митинг и подготовка
Вскоре в город прибыли все работники политотдела корпуса. Каждому было дано поручение. Надо было сразу восстановить нормальную мирпую жизнь в городе, создать комендатуру и службу общественного порядка, связаться с вышедшей из подполья ячейкой коммунистов, с группами и отрядами сопротивления. А времени на все — считанные часы.
В этой очень большой и сложной работе по созданию власти и нормализации жизни в освобожденных городах активное участие принимали инспекторы политотдела корпуса подполковники Рокутов и Никитин. Они быстро находили связи и контакты с коммунистами, с беспартийным рабочим активом на предприятиях, с партизанами, с прогрессивной интеллигенцией.
Мой заместитель полковник Бойченко с майором Андреевым организовали работу комендатуры, охрану важнейших объектов. Они вместе с начальником контрразведки подполковником Бульбой выявляли подозрительных лиц, помогали создавать в помощь коменданту народную милицию. А инспектор Воронович выехал в ближайшие села но «крестьянским делам», как в шутку говорили политотдельцы.
Конечно, вся эта работа была бы немыслима без самой широкой поддержки местных коммунистов, партизан, участников Сопротивления. Именно они выступали застрельщиками и организаторами всех дел.
И вот к двум часам дня на площади Валашске-Мезиржичи собрались жители города. Один из руководителей подполья предоставил мне слово. Не знаю, кто как, а я всегда волновался, когда приходилось выступать перед народом в только что освобожденном городе. На тебя устремлены тысячи взглядов. Ловят каждое твое слово, каждый жест!..
— Граждане города, дорогие товарищи, — начал я. И сразу же грянул шквал аплодисментов, взлетели в воздух шляпы, кепки... Площадь радостно гудела.
Стоявший рядом чех с красной лентой в петлице что-то быстро сказал и крепко пожал мне руку.
— Он от имени жителей благодарит вас, всех советских воинов за то, что вы принесли на эту площадь большое слово «товарищ». Мы его давно не слышали, — сообщил переводчик. Ему опять что-то сказали, и он перевел:
— Это слово родила наша дружба и братство. Оно будет всегда между нами. Мы всегда будем товарищами. Теперь наша дружба, наше товарищество будут вечными и нерушимыми.
Мы обнялись. А площадь гремела здравицами, возгласами приветствий в адрес воинов-освободителей.
— В ваш город пришла Советская Армия. Мы прошли очень большой, трудный и тернистый путь рука, об руку с чешскими воинами и не жалели ни крови, ни самой жизни. Мы пришли, чтобы добить фашистов и освободить братский чехословацкий народ, — закончил я свое выступление.
Долго не смолкали овации.
Позднее в ратуше собрались представители народной власти. Я обратился к ним со словами приветствия.
— От имени советского командования разрешите поздравить вас с освобождением и передать вам всю власть в городе.
Представители Национального комитета опустились па колени, приняли присягу. Это было волнующее зрелище!
Вечером совершенно случайно около меня оказался уже другой переводчик: круглолицый мужчина, сытый, лощеный. Этот человек был знаком с нашей марксистской и художественной литературой. Я заинтересовался им.
— Как ваша фамилия?
Он назвал себя. При этом разговоре присутствовал начальник контрразведки корпуса подполковник Бульба.
— Да вы уж заодно назовите и свою должность — все станет ясно, — вмешался он в разговор.
— Я был заместителем министра иностранных дел словацкого правительства, — угрюмо произнес переводчик. — А до войны работал в посольстве в Москве.
Мы узнали, что примазавшийся к нам «патриот» окончил университет в Братиславе, учился в Париже, долгое время «специализировался по России».
Вот какая «птица»! Этот дипломат буржуазной, а по существу, фашистской, Словакии за два дня до Великой Отечественной войны неожиданно выехал из Москвы. По-видимому, он зпал о надвигающихся событиях. В Валашске-Мезиржичи он прибыл, чтобы забрать свою семью и эвакуировать ее на юг, в Австрию. Стремительное наступление наших войск смешало все его планы.
Нет, такой «переводчик» был мне не нужен. Мы говорили на разных языках...
После освобождения городов Моравска-Острава и Жилина войска 4-го Украинского фронта с востока двинулись на Прагу. Вот как развивались события в те дни в полосе наступления нашего корпуса.
В начале мая мы вышли к городу Бродек. В ночь на 7 мая я был у Андрея Игнатьевича Вишняка. К нам зашел Васильев и сообщил, что перехвачена немецкая радиограмма. Передавалась она открытым текстом. Один из фашистских командиров докладывал фельдмаршалу Шернеру о капитуляции подчиненных ему войск.
— Так... — удовлетворенно кивнул головой Вишняк.— Понятно. Но вот какой дал ответ гитлеровский фельдмаршал — неизвестно. Давно пора немцам поднять лапы кверху. В последнее время бьем их особенно сильно, должны же они наконец поумнеть, ведь наши уже в Берлине.
Полковник Васильев заметил:
— Пока официально о капитуляции ничего неизвестно, надо глядеть в оба. Не исключены и провокации.
— Да, все может быть, — поддержал я.
Командир дивизии приказал усилить боевое охранение, глаз не спускать с переднего края.
Ночью не спалось, мы напряженно ждали сообщений. Понимали, что пришла победа!..
Утром чуть свет меня вызвали в Оломоуц, к члену Военного совета фронта генерал-полковнику Л. 3. Мехлису. В его просторном кабинете собралось много политработников фронта. За столом вместе с членом Военного совета сидел начальник штаба фронта генерал-полковник Л. М. Сандалов. Мехлис открыл совещание.