Война и мир Ивана Грозного
Шрифт:
Как мы видим из этой выдержки, вместе с крымскими татарами и ногаями в набегах на московскую Русь участвуют «черкасы каневские» – а это славное украинское казачество, кстати, по внешнему виду, одежде и обычаям практически ничем не отличающееся от воинов крымского ханства.
Давались также воеводские указания о «пожоге полей» – с расписанием: из каких городов станицам какие поля жечь. Оборона от набегов была делом дорогим. Станичная и сторожевая службы хорошо оплачивалась. Как мелкопоместные, так и безпоместные служилые люди получали денежное жалование, в среднем около 10 рублей за год. (Напомню, что продовольственная корзина на день тогда стоила примерно 3 копейки в день).
К весне 1571 г. относится одна из самых страшных неудач в обороне Московской Руси от крымцев, выступивших в набег большими силами, с участием турецких отрядов и кочевого населения степей. Благодаря информации, полученной от предателей, крымцам удалось обойти укрепления и места расположения русских войск и выйти к Москве. Город был сожжен.
Однако в 1572 г. объединенному опрично-земскому войску удалось нанести крымским татарам и туркам сокрушительное поражение.
Г. Штаден пишет о подготовке похода крымским ханом: «Города и уезды Русской земли – все уже были расписаны и разделены между мурзами, бывшими при крымском царе; (было определено) – какую кто должен держать. При крымском царе было несколько знатных турок, которые должны были наблюдать за этим: они были посланы турецким султаном (Keiser) по желанию крымского царя. Крымский царь похвалялся перед турецким султаном, что он возьмет всю Русскую землю в течение года, великого князя пленником уведет в Крым и своими мурзами займет Русскую землю».
Девлет-Гирей был настолько уверен в своей победе, что уже раздавал привилегии мусульманским купцам для ведения дел на территории России: «Он дал своим купцам и многим другим грамоту, чтобы ездили они со своими товарами в Казань и Астрахань и торговали там беспошлинно, ибо он царь и государь всея Руси».
Во вторжении участвовало от 70 до 100 тысяч всадников из Крымского ханства, Большой и Малой ногайской орды, северокавказских племен, от 7 до 20 тысяч турецких янычар. Хан имел в своем распоряжении турецкую артиллерию.
Если бы царь не смог бы собрать все силы в кулак, то повторились бы ужасы Батыева нашествия, а затем московское государство стало бы турецко-татарским владением на сотни лет. Однако на этот раз удалось перебросить силы из Ливонии и Карелии на юг. В опрично-земской армии на южном фронте было около сорока тысяч человек, том числе около полутысячи немецких наемников.
В «Памяти боярину и воеводе князю Михаилу Ивановичю Воротынскому с товарыщи» царь упоминает списки, в которых описано, в каких полках должны находится дети боярские, наемные немцы, стрельцы, казаки, посошные люди. Далее царём предписывается собираться полкам у Коломны и на участке между Коломной и Каширой. Войскам указываются места дислокации: «большому полку в Серпухове, правой руке в Торусе, передовому полку в Колуге, сторожевому полку на Кошире, левой руке на Лопасне. А наряд (артиллерию) с Коломны и из Серпухова походной полковой взять с собою». Этот же документ предусматривал выдачу натурального и денежного жалования немецким наемникам Юрия Францбека и Карлуса из Нарвы.
Русское командование расположило большую часть войск под Коломной, прикрыв подходы к Москве со стороны Рязани. Но оно учло также возможность вторжения с юго-запада, из района Угры. На этот случай командование выдвинуло на крайний правый фланг, в Калугу, передовой полк опричного воеводы Дмитрия Хворостинина. Вопреки традиции передовой полк по численности превосходил полк правой и левой руки.
Вторжение крымско-турецких сил началось 23 июля 1572 года. Ногайская конница устремилась к Туле и на третий день попыталась перейти Оку выше Серпухова, но была отбита от переправ русским сторожевым полком. Прощупали крымцы и основные серпуховские переправы через Оку, но там противника ждали русские войска на сильно укрепленных позициях.
Хан Девлет I Гирей оставил для отвлечения внимания московских воевод двухтысячный отряд у Серпухова, а основные силы крымцев направил для переправы в районе Сенькина брода, выше Серпухова, и у села Дракино, где не было значительных русских сил.
В ночь на 28 июля 20-тысячная крымская конница под командованием мурзы Теребердея уничтожила русскую заставу в две сотни дворян, охранявшую Сенькин брод, и захватила переправы.
В бою у села Дракино отряд крымского полководца Дивей-мурзы разбил полк воеводы Никиты Одоевского. Развивая наступление, ногайцы за ночь ушли далеко на север.
Под утро к месту переправы подоспел князь Дмитрий Хворостинин с передовым полком. Но, столкнувшись с главными силами крымского войска, он повременил принимать бой. Русский полк правой руки попытался перехватить наступающие силы крымцев в верхнем течении реки Нары, но был отброшен.
В итоге, Девлет I Гирей вышел в тыл русской армии и по серпуховской дороге стал продвигаться к Москве. Арьергардами – многочисленной конницей – командовали сыновья хана. Передовой полк князя Хворостинина вместе с донскими казаками атамана Черкашенина следовал за крымскими царевичами, выжидая благоприятный момент.
Как пишет Соловецкий летописец: «И пришла нашим воеводам весть в понедельник рано, что царь на сю сторону Оки перелез. И князь Михайло Иванович Воротынской со всеми воеводами в понедельник пошел за царем. А в передовом полку пошел воевода князь Дмитрей Иванович Хворостинин».
Когда авангард крымцев находился у реки Пахры, князь Хворостинин напал на крымский арьегард («сторожевой полк») у деревни Молоди, в 45 верстах от Москвы.
«Да пришел (Хворостинин) на крымской на сторожевой полк, да с ними учял дело делати с немцы и с стрельцы и со многими дворяны и з детьми боярскими и з бояръскими людми, да мчял крымъской сторожевой полк до царева полку».
Крымцы не выдержали удара и бежали. Хворостинин их преследовал до ханской ставки («царева полка»). Двое ханских сыновей из арьегарда явились к своему папе и стали просить о помощи.
«А в сторожевом полку были два царевичя, и царевичи прибежали к царю да учяли говорити: „Ты, царь, идешь к Москве, а нас, государь московские люди ззади побили, а на Москве, государь, не без людей же будет“».
Девлет-Гирей вынужден был остановиться и бросить на подмогу сыновьям 12 тысяч крымских и ногайских всадников. Сражение разрасталось. К реке Лопасне уже подошел главный воевода Воротынский, близ села Молоди он установил подвижную крепость – «гуляй-город», в которой укрылся большой полк русских.
Джильс Флетчер описывает «гуляй-город» так: «Эта походная или подвижная крепость так устроена, что (смотря по надобности) может быть растянута в длину на одну, две, три, четыре, пять, шесть или семь миль, именно на сколько ее станет. Она заключается в двойной деревянной стене, защищающей солдат с обеих сторон, как с тылу, так и спереди, с пространством около трех ярдов между той и другой стеной, где они могут не только помещаться, но также имеют довольно места, чтоб заряжать свои огнестрельные орудия и производить из них пальбу, равно как и действовать всяким другим оружием… Ее возят вслед за войском, куда бы оно ни отправлялось, разобрав на составные части и разложив их на телеги, привязанные одна к другой и запряженные лошадьми, коих, однако, не видно, потому что они закрыты поклажей, как бы навесом… Ставят ее очень скоро, не нуждаясь притом ни в плотнике, ни в каком-либо инструменте, ибо отдельные доски так сделаны, чтобы прилаживать их одну к другой, что не трудно понять тем, коим известно, каким образом производятся все постройки у русских».