Война и мир Михаила Тухачевского
Шрифт:
«На ответственные посты назначались лица не по своему прежнему стажу, а по способностям. У нас совершенно не стеснялись подчинять генералов подпоручикам»26.
25–летний «нестеснительный» командарм делал комплимент самому себе. Уже в 1921 года он без ложной скромности вспоминал о тогдашних своих успехах:
«1–ая армия не только по номеру, но и на деле шла первой, как в области организационных успехов, так и в деле выявления и создания широкого и смелого маневра гражданской войны.
Формирование Красной Армии, как известно, долгое время носило стихийный характер. Сотни и тысячи отрядов самой разнообразной
В это время Тухачевский много теоретизировал, размышлял о методологии «обработки масс», применяя в армии весь набор (впрочем, весьма ограниченный) мер воздействия, уже обкатанных большевистскими идеологами.
Сам Тухачевский идеологом большевизма ни в это время, ни позже не был, его интересовали результат, достижение цели. Впервые в советской военной практике он ввел армейские и дивизионные Военно–революционные трибуналы. И констатировал: вместе с комиссарской, а значит, агитационной работой политотдела, учреждение трибуналов окончательно закрепило «утверждение дисциплины ».
Мобилизация проходила отнюдь не в кабинетных условиях — по всему Поволжью шли бои. Уже 8 июля 1918 года Тухачевский телеграфировал в Москву заместителю председателя Всероссийского бюро военных комиссаров, члену ВЦИКа Н. Н. Кулябко:
«Тщательно подготовленная операция Первой армии закончилась блестяще. Чехословаки разбиты. Сызрань взята с бою»28.
Однако дальнейшее наступление — на Самару, где в то время концентрировались главные силы белогвардейцев и материальная база для ведения войны — не получило развития из–за бунта, неординарного даже для Гражданской войны. Бунт был поднят самим командующим Восточным фронтом М. А. Муравьевым. Эсер, подполковник царской армии, протестуя против жесточайшего подавления в Москве антибольшевистского выступления его товарищей по партии, поднял мятеж. Уехав на пароходе «Межень » в Казань, он собрал отряд из своих приверженцев и прибыл в Симбирск. Выпустил воззвание «Всем рабочим, солдатам, казакам, матросам и анархистам!», где звал к всеобщему восстанию и разрыву Брестского мира, предлагал образовать «Поволжскую республику» во главе с левоэсеровскими лидерами, помириться с чехословаками и, прекратив Гражданскую войну, начать наступление против Германии.
Мятеж вспыхнул, когда заканчивалась подготовка к наступлению на Самару. Тухачевский получил сведения о том, что Муравьев выезжает в Симбирск для личного руководства самарской операцией. Последнее обстоятельство Тухачевского радовало мало, как сам он позднее писал: «Муравьев наглядно увидел бы, что его планы не были точно выполнены, …он мог бы изменить уже законченные приготовления», — приготовления, сделанные фактически вопреки приказам командующего.
Муравьев предлагал раздробить армию на семь колонн, которые должны были одновременно вести наступление на фронте. Реальные боевые действии вела бы одна из колонн, все остальные — лишь «демонстрировали », предприняв обходной маневр. Тухачевский категорически не соглашался:
«Я не мог проводить сознательно этот сумасшедший план в жизнь, и, поневоле, должен был внести коррективы»29.
План Тухачевского сводился к тому, чтобы использовать Волгу как коммуникацию для продвижения войск от Симбирска до Самары, по берегам реки он намеревался пустить кавалерию и броневые автомашины, а на подводах — небольшие пехотные части.
Конфликт между Муравьевым и Тухачевским назревал и без того стремительно. Уверенный в себе командарм, к тому же окрыленный первыми эффектными победами, не терпел вмешательства в собственную деятельность. Осторожный, привыкший даже чрезмерно вникать в детали подготовки к операциям, Муравьев стремился осадить слишком активного подчиненного, давая подробнейшие директивы. Тухачевский не выдержал после того, как вследствие руководящего вмешательства Муравьева красные оставили Сызрань, о занятии которой командарм еще несколько дней назад телеграфировал в столицу. Он направил командующему Восточным фронтом беспрецедентную по степени нарушения субординации телеграмму.
«Главкому Муравьеву, Симбирск Сызрань оставлена. Хотел еще вчера начать наступление всеми силами, но броневому дивизиону было Вами запрещено двигаться, а потому наше наступление на Усолье и Ставрополь велось лишь жидкими пехотными частями.
Совершенно невозможно так стеснять мою самостоятельность, как это делаете Вы. Мне лучше видно на месте, как надо дело делать.
Давайте мне задачи, и они будут исполнены, но не давайте рецептов, это невыносимо. Неужели всемирная военная история еще недостаточно это показала?! Не сочтите этого заявления недисциплинированностью.
Поверьте, что я ценю Ваш пыл и не меньше Вас предан общему делу. Ведь армии, согласно уставу, тактике и стратегии, получают только задачи и директивы самого общего характера.
Даже приказания армиям избегают давать. Вы же командуете за меня и даже за моих начальников дивизий. Может быть, это было вызвано нераспорядительностью прежних начальников, но мне кажется, что до сих пор я не мог бы вызвать в этом отношении Вашего недовольства.
Я ничуть не считаю положение опасным. Я думаю, что нам необходимо свидеться. При первой возможности возвращусь. Немедленно перейду в наступление на Сызрань.
Командарм–1 Тухачевский 10 июля 1918 г.»30 11 июля Муравьев прибыл на пароходе в Симбирск — лично командовать операцией. Тухачевского, вызванного к нему для доклада, немедленно арестовали красноармейцы — по приказу главкома. Муравьев уехал на заседание симбирского губисполкома, а красноармейцы — по установившейся в Гражданскую войну традиции самосудов — вознамерились тут же расстрелять арестованного. Кто–то из них, правда, к счастью, успел спросить: «За что арестован?
» Спокойный ответ нерастерявшегося командующего:
«За то, что большевик», — ошарашил их. Тухачевского освободили. О дальнейших событиях можно судить лишь по воспоминаниям участников происшествия: самого Тухачевского и комиссара 1–й армии В. Куйбышева.
«Муравьев прибыл в Симбирск без политического комиссара с 600 солдатами, заранее в Симбирске было сосредоточено око ло десятка броневиков. В 15 верстах от Симбирска Муравьев устроил на пароходе митинг и сообщил солдатам о цели поездки в Симбирск. Говорил туманно, солдаты ничего не поняли»31, — телеграфировал Куйбышев в Совнарком 14 июля 1918 года.
«Красноармейцы были взяты им наскоком. Он заговорил их, и они ничего не понимали и шли за Муравьевым, считая его старым «советским воякой». Также бессознательно перешел на сторону Муравьева и броневой дивизион, стоявший в Симбирске »32, — вспоминал Тухачевский.
По прибытии в Симбирск Муравьев расставил против почты и телеграфа пулеметы, окружил здание Совета броневиками и пулеметами и устроил митинг. Солдатам говорил об объявлении войны Германии, заключении мира с чехословаками, образовании Поволжской республики, в правительство которой войдут левые эсеры, максималисты, анархисты. Он выкрикивал: