Война или мир
Шрифт:
Отчего взорвалось, я не знаю. У американцев первое поколение атомных боеприпасов было урановые, "пушечной" схемы, самой простой, когда два куска соединяются, образуя критическую массу, от взрыва самого обычного заряда. Так что могла, как обычная авиабомба, сдетонировать от огня или удара. Может быть, экипаж успел ее сбросить чтоб гибнущий самолет облегчить. Может даже было, как в том голливудском фильме, когда бомбардир остается на своем месте до конца и сам подрывает бомбу, чтобы побольше наших с собой унести. Не знаю - и не знает никто. И никогда уже не узнает. Да и какое это имеет значение, отчего взорвалось?
Я бы хотел узнать, что стало с Долининым и его штурманом Васютиным, они так и числятся попавшими без вести. Мой ведомый ведь был рядом со мной, а значит, не мог так пострадать от самого взрыва? Возможно, они были ослеплены, как Рысаков, и лишенные связи, пытались как-то посадить Як? Отчего не катапультировались? Никто больше не видел их Яка, не нашли ни тел ни обломков. Хотя прошло много времени, прежде чем наши туда вернулись - но ведь и американцы не сообщали ничего?
А мне пришлось сажать истребитель, без связи с землей, с беспомощным штурманом в задней кабине. База горела, и полоса была видна, оставалось надеяться, что на ней не навалило обломков. В конце пробега Як все-таки налетел на что-то, и покатился на брюхе - повезло, что не было пожара! И что рядом оказались китайские товарищи, вытащившие меня и Рысакова из кабины. А Матюшкин и Семенов взлететь не успели, из их экипажей в живых остался лишь лейтенант Головня, сильно обгоревший.
И погиб расчет "Березы", локаторщики в полном составе. Которые обеспечили нам победу. И наверное, спасли тех, кто выжил - что было бы, если бы американцы не промахнулись?
Утешало лишь, что из экипажа В-36, десять человек, никто выжить не мог даже теоретически. И стоимость огромного "стратега" для американской казны - побольше, чем наши четыре истребителя.
А дальше - был прорыв, рейд по американо-гоминьдановским тылам. Но про него уже рассказано и написано много помимо меня.
В эту же ночь - над Китаем.
Мерно гудела шестёрка двадцативосьмицилиндровых 'Пратт и Уитни', методично рубя воздух огромными винтами диаметром в добрых три человеческих роста. Металлические лопасти отбрасывали взбудораженный и взбаламученный воздух, толкая вперёд исполинский бомбардировщик. В спаренных мотогондолах дремали - пока что!
– турбореактивные двигатели J47. Их час придёт позже, когда настанет время уносить ноги...
Полковник Джеффри Ройс нервно облизнул губы. Он бы тоже был рад вздремнуть во время долгого полёта, но напряжённые как струна нервы не дали бы ему заснуть не то что в пилотском кресле или на жёсткой подвесной койке в хвостовой гермокабине, но даже на мягчайших перинах в номере 'люкс'... Впрочем, это было неудивительно, учитывая характер подвешенного в бомбоотсеке гостинца... Нет, умом-то Ройс понимал, что двадцать тысяч тонн тротилового эквивалента, таившиеся в тыквообразном, с уродливым стабилизатором, корпусе, просто так не взорвутся - сколько времени на инструктажах лётчикам объясняли о многоуровневой предохранительной системе бомбы? Но одно дело - понимать это умом. А вот душа упорно забивалась в пятки при мысли о чудище весом в десять тысяч фунтов, которое могло во мгновение ока испепелить немаленький город, вознеся в небеса его жителей в чудовищной гекатомбе.
Но покоившийся в бомбодержателе 'Толстяк', как ни странно, тревожил полковника куда меньше, чем порученное его экипажу задание. Отбомбиться по макакам, это ладно, китайцев много, никто не заметит и не огорчится, если сто или двести тысяч желтомордых одномоментно вознесутся на небеса - сколько миллионов своих перебили сами китайцы в бесконечной собственной смуте? Но все и в Японии, и на Окинаве уже знали, что стало с портом Нью-Шанхай - несмотря на старания контрразведки, пытающейся "пресечь распространение слухов". Русские, это не макаки - и если они так нервно отреагировали на потерю пары десятков своих штатских, что погибли в Сиани, то что же будет теперь? Не говоря уже о...
– Командир, десять минут до цели!
– прозвучал в наушниках на удивление спокойный голос штурмана.
– Я понял, - ровным тоном ответил Ройс.
Он повернул голову и встретился взглядом со своим вторым пилотом.
– Ну что будем делать, Чак?
Глаза Чака лихорадочно блестели, на лбу поблёскивали бисеринки пота. Он судорожно сглотнул и ответил, глядя в сторону:
– А что мы можем сделать?
– Чак, не юли. Передо мной не юли!
– с металлом в голосе сказал Ройс.
– Чёрт, ты же не эти, - он пренебрежительно ткнул пальцем за спину в сторону хвостовой гермокабины.
– Мы же с тобой прошли через всё! Сколько ты со мной летаешь? С конца сорок второго? Господи, Чак, мы же горели вместе! Я думал, что мы - друзья! Мне нужна твоя поддержка, а ты...
Второй пилот снова сглотнул, поднял побледневшее лицо и тихо произнёс:
– Я с тобой, Ройс... делай, что должен.
– Хорошо, - медленного проговорил Ройс.
– Хорошо. Если только там русские, тогда делаем, как договорились...
Слово было произнесено, и хотя пока ничего непоправимого не случилось, и даже задание ещё могло быть выполнено, но полковник буквально задницей чуял, что путь назад отрезан. И от этого, как ни странно, с души, наконец, упал тот груз, что лежал с самого предполётного брифинга...
– Итак, - указка в руке генерала скользнула по карте - ваша цель, база Синчжун. Которая пять дней была захвачена отрядом макак. Красных, естественно, макак, - зачем-то уточнил он, хотя это было понятно и так. Свои макаки на такой фокус бы не решились - проблема в том, что там находилась эскадрилья новейших Б-47, ни один из которых взлететь не успел. Ясно, что Советы не упустят случая завладеть совершенно секретной техникой. Мы не можем этого допустить - потому, самолёты надо уничтожить. Вместе с базой - по другому не получится. Это и будет вашей задачей. Вопросы?
– Какое ожидается противодействие, сэр?
– спросил Ройс.
Вопросов-то у него было много... но не все из них он решился бы задать. А сейчас важнее всего детали, мелочи, в которых-то и кроется дьявол.
– ПВО базы была всего одна батарея "бофорсов", так что противодействия можете не опасаться, - скупо улыбнулся генерал.
– даже если комми ее захватили в целости, она вас просто не достанет.
– Спасибо, сэр. Ещё вопрос... вы ничего не сказали о том, какие силы выделены для выполнения миссии. Ведь на истребительное прикрытие мы, разумеется, расчитывать не можем?
Лицо генерала приняло неописуемое выражение: казалось, он хочет за что-то извиниться... и не может позволить себе этого.
– Участвовать будет только ваш экипаж, полковник.
– Но, сэр, для надёжного достижения результата одной машины недостаточно!
– Сынок, - устало произнёс генерал, - ты ведь помнишь, что было над Шэньдуном, совсем недавно? Мне тяжело это говорить, но боюсь, что в будущей войне, В-29 это всего лишь мишени. И стандартные В-36 недалеко от них ушли - а вот ваша "полуреактивная" птичка имеет шанс, особенно ночью. Но из трех полученных 11й авиагруппой, сейчас боеспособна только одна ваша машина - не мне тебе рассказывать, сколько проблем с новой, пока еще совсем "сырой" техникой, ты ведь помнишь, как мы укрощали первые В-29 в сорок третьем? Придётся обходиться тем, что есть под рукой: В-47 на базе Синьчжун должны быть уничтожены во чтобы то ни стало! Для этого решено использовать изделие (прим. авт.
– по первости американцы так и называли бомбы - 'gadget'). Собственно, сейчас его и подвешивают на самолёт. Mk-3 мощностью в двадцать тысяч тонн тротила. Ну, полагаю, вам о ней немного рассказывали...