Война Иллеарта
Шрифт:
— Всегда рады вам, Юр-Лорд Кавинант. Вы спасете страну.
Торм в изумлении от поступка хатфрола поднял брови, с благодарностью весело кивнул Кавинанту и вывел хайербренда из комнаты. Выходя, он начал закрывать за собой дверь, но затем остановился, кивнул кому-то в коридоре и ушел, оставив дверь открытой.
В комнату вошел Баннор. Он встретил взгляд Кавинанта глазами, которые никогда не спали — лишь моргали изредка — и сказал:
— Высокий Лорд хотела бы поговорить с тобой сейчас.
— Адский огонь, — простонал Кавинант. Он оглянулся с сожалением на балкон и ночь за ним. Затем пошел за Стражем Крови.
Идя вниз по коридору,
Высокие и широкие коридоры Твердыни имели странную силу успокоения, способность внушать уверенность. Их прорубили в горном клине веселые, любящие длинные истории предки Сердцепенистосоле жаждущего Морестранственника, и, как великаны, они создавали ощущение могучей и неоскверняющей силы. Баннор повел Кавинанта глубоко в низ Ревлстона, где он никогда раньше не был. Своими обострившимися чувствами он ощущал титаническую мощь скалы, нависшей над ним; это было так, словно он был в осязаемом соприкосновении с самим ее весом. По слабым звукам, которые были неразборчивы или совсем едва слышны, он мог ощущать присутствие групп людей, которые спали или работали за окружающими его стенами. Ему казалось, что он почти ощущает дыхание самой великой Твердыни.
И при этом все эти бесчисленные тонны камня не угнетали его. Ревлстон внушал ему чувство полной безопасности, гора не давала ему почувствовать страх, боязнь, что она обрушится.
Затем он и Баннор достигли темного зала, охраняемого двумя Стражами Крови, стоящими с двух сторон от входа с характерной расслабленной готовностью. В зале не было факелов или других огней, но сильный свет освещал его с дальнего конца. Кивнув своим товарищам, Баннор провел Кавинанта внутрь.
На другом конце зала они вступили на широкую круглую ярко освещенную площадку, присоединявшуюся к темному залу словно грот с высоким сводом, каменный пол которого был столь гладким, словно его тщательно полировали веками.
Яркий бледно-желтый свет исходил от этого пола; камень сиял так, словно при его изготовлении использовались кусочки солнца.
Никакого другого освещения на площадке не было. Но поскольку на уровне пола было светло, то и выше тьмы не было. Кавинант мог хорошо осмотреть этот грот снизу доверху. Наверху было несколько балкончиков, каждый со своим отдельным входом, с которых можно было обозревать пространство над площадкой.
Баннор помедлил минуту, чтобы позволить Кавинанту оглядеться. Затем ступил босыми ногами на сверкающий пол. Кавинант осторожно последовал за ним, боясь обжечь ноги. Но ничего не ощутил сквозь свои ботинки, лишь тихий отзвук какой-то силы. Она вызвала звенящую вибрацию в его нервах.
Лишь когда он привык к прикосновению пола, то заметил, что по краям этой площадки были широко распахнутые двери. Он насчитал пятнадцать. Часовые Стражи Крови стояли перед девятью из дверей, и в нескольких шагах от каждого из них на сияющем полу стоял . по деревянному треножнику. Три из этих треножников удерживали посохи Лордов, и один из посохов был Посохом Закона. Он отличался от других гладких деревянных посохов большей толщиной и сложными рунами, вырезанными на нем между железными наконечниками.
Баннор подвел Кавинанта к двери за Посохом Закона. Страж Крови шагнул от нее вперед, чтобы встретить их, приветствуя Баннора кивком.
Баннор сказал:
— Я привел Юр-Лорда Кавинанта к Высокому Лорду.
— Она ждет его.
Часовой перевел свой взгляд, полный спокойной силы, на Кавинанта.
— Мы — Стража Крови. В наших руках забота о Лордах. Я Морин, Первый Знак Стражи Крови с тех пор, как Тьювор покинул нас. Высокий Лорд будет разговаривать с тобой наедине. Не думай причинить ей чего-либо дурного, Неверящий. Мы не допустим этого.
Не дожидаясь ответа, Морин отступил в сторону, позволяя ему подойти к двери. Кавинант хотел спросить, какое зло он вообще может причинить Высокому Лорду, но Баннор не дал ему сделать это.
— В этом месте, — сказал, объясняя, Баннор, — Лорды на время отстраняются от своего бремени. Они оставляют здесь свои посохи и за этими дверями отдыхают, забывая свои заботы о Стране. Высокий Лорд удостоила тебя великой чести говорить с ней здесь. Без Посоха и Стражи Крови, она встречает тебя как друга в ее единственном месте уединения. Юр-Лорд, ты не враг Страны, но ты проявляешь слишком мало уважения. Уважай хотя бы это.
Он на мгновение удержал свой взгляд на Кавинанте, словно желая усилить значение своих слов. Затем подошел к двери и постучался.
Когда Высокий Лорд открыла дверь, Кавинант впервые смог хорошо разглядеть ее. Вместо голубой мантии Лордов она была одета в длинную светло-коричневую одежду жителя подкаменья с белым узором, вытканным на плечах. Белый шнур охватывал ее талию, подчеркивая фигуру, и ее густые волосы, темно-коричневые с проблесками светлого медового цвета, падали на ее плечи, скрывая узор на них. Она оказалась моложе, чем он ожидал — ей можно было дать самое большее тридцать с небольшим. Но лицо было властным, и белая кожа ее лба и горла говорили многое о непреклонности и самодисциплине, несмотря на то, что она при виде Кавинанта улыбнулась почти застенчиво.
Но кроме груза ответственности и обязательств в ее чертах было что-то странно помнящееся. Она казалась ему смутно знакомой, как будто ее лицо напоминало ему кого-то, кого он хорошо знал. Это впечатление усиливалось и в то же время отрицалось ее глазами. Они были серыми, как его собственные глаза; и хотя они прямо смотрели на него, они слегка косили в другую сторону; у них был раздвоенный фокус, так, словно она наблюдала за чем-то еще как бы другим, более важным взглядом. Глаза ее разума смотрели куда-то еще. Ее взгляд коснулся таких его глубин, которые уже долгое время ни на что не отзывались.
— Входите пожалуйста, — сказала она голосом, чистым, как родник.
Двигаясь одеревенело, Кавинант прошел мимо нее в покои, и она закрыла за ним дверь, преграждая доступ света со двора. Ее прихожая была освещена обычными чашами со светящимся камнями в каждом углу. Кавинант остановился в центре комнаты и осмотрелся. Пространство было пустым и лишенным украшений, в нем не было ничего, кроме светящихся камней, нескольких каменных стульев и стола, на котором стояла белая резная статуэтка; но, тем не менее, комната выглядела тихой и удобной. Этот эффект создает освещение, решил он. Теплый золотистый свет располагал к общению даже плоский камень, усиливая дух безопасности Ревлстона. Он был словно в колыбели — укутанный в объятиях скал и окруженный заботой. Высокий Лорд Елена указала на один из стульев: