Война кончается не сразу
Шрифт:
Во второй смене насмешек не было. Но ученики там совсем не хотели учиться. Учительница с ними не справлялась. Уроки срывались старшими ребятами. Младшие, глядя на них, тоже ничего не хотели выполнять.
Стала Райка прогуливать школу.
4.
Катерина была вдовой. Замуж вышла перед войной. Детками обзавестись не успели. Муж погиб. Похоронку уже получила после Победы. Убили ещё в сорок третьем, но сообщение долго шло. Иван привёз Катерину из другого села. Ребёнком она была поздним и единственным. Осиротела ещё до свадьбы. Невестой нигде не гуляла, всё ухаживала за родителями, но в девках
Приближалась зима, когда Катерина явилась к Шамариным.
– Даш, отдай мне Райку на воспитание, – начала она сразу у калитки. – Ты ж меня знаешь, баба я толковая. Своих нет и уже не будет. Ваньку не дождалась, хоть ребёнка воспитать. Что ж я пустоцветом живу!
Дарья вытерла руки о подол и поправила тонкую, не по погоде, косынку.
– Чё, это не будет! Ещё замуж выйдешь. Ты у нас какая красавица, и здоровая, и хата от мужа досталась! Завидная невеста!
Махнула на неё рукой Катерина.
– Не, не выйду. Невеста тоже! Сколько девок молоденьких, а женихов нет! Не до таких, как я. – Она опустила свои большие красивые руки. Ветер трепал её светлые волосы, выбившиеся из цветастого платка. Солнце светило ей в лицо, и она жмурила синие глаза, хмуря богатые брови.
Райка слышала разговор и с трепетом ждала решения тётки. С одной стороны, ей страшно было уходить из дома: тут она всех знала и привыкла. С другой стороны, Катерина давно ласково обращалась с Райкой: то пряник откуда-то достанет, то косыночку подарит. Девочка про угощение тётке не рассказывала. А на косынку женщина только плечами пожала: «Носи. Нового у нас ничего нет».
– Да и не хочу я, – вздохнула гостья, – замуж больше. А деточку хочу. У тебя своих пятеро. Отдай мне Райку, – упрашивала она. – Я её к вам завсегда отпускать буду.
– А! – ухмыльнулась Дарья. – А мать вернётся? – Она искоса посмотрела на Катерину.
– Вернётся – отдам, не моя же. – Она огляделась по сторонам и, не заметив Райку, продолжала: – А не вернётся – кто о девочке позаботится? У тебя своих забот хватает. А ей уже десять. И одёжку надо, и учиться! Отдай.
Дарья колебалась. От Проскофьи пять лет известий нет. Отец где-то лежит в безымянной могиле. Сирота её племянница.
– Ладно, – натянула рукавицы Дарья и начала собирать дрова. – Давай у неё спросим. Захочет – пусть идёт. А нет – заставлять не буду, всё же братушкина кровинка. Ничего от него не осталось.
Райка, услыхав такой расклад, потихоньку убежала за сарай. Спряталась от всех. Сердце колотится, и страшно ей, и отчего-то радостно. Смотрит она, как корова медленно траву жуёт. Большой живот у Бурёнки. Нагуляла летом она телёнка. Вот родится он, мамка покормит его, и заберут бычка или тёлочку. Отдадут в чужой дом. И уже не вернут. «А я всегда могу сюда приходить. Только что мне тут делать? Мой дом дальше по улице, где папка с мамой жили, меня растили, Анютка родилась. Чужая я здесь». Впервые подумала Райка о своём положении. «Чужая Катерине. Только как она за меня просила! Она одна, и я одна. Вместе уже будет не так горько нам с ней». Разболелась голова у Райки. Мысли крутятся как волчок, не зацепить, одни эмоции, всё смешались воедино, не разобрать. Стала она косынку развязывать. Ослабляет узелок, а сама думает, что Катеринин это подарок. «Хорошо, должно быть, жила она с мужем. И еды у неё, поди, больше нашего. И места побольше. Ладно, пойду к ней. Вернуться всегда успею».
– Райка! Райка! – кричала тётка. – Куда запропастился этот чёрт?
– Я здесь, – отозвалась девочка и вышла во двор.
Женщины молча смотрели на неё. Райка виновато опустила голову. Тётка заворчала, что девочка опять сапоги перепачкала. Катерина только улыбалась, глядя, как ребёнок неловко с ноги на ногу переступает.
– Тётя Катя тебя к себе жить зовёт, – наконец сказала Дарья, – пойдёшь?
Сердечко, которое билось птичкой в груди, вдруг успокоилось, затихло всё в голове. Стало так ясно и ровно внутри. Райка хотела ответить, но только кивнула головой. Слова застряли в горле. Вдруг появилось желание убежать, но Катерина позвала к себе. Райка застыла, не зная, что ей делать.
– Ну, иди собирайся, раз так, – сказала ей тётка. Райка рванула в дом, захлопнула за собой дверь и зарыдала. Слёзы лились и лились по лицу, а она, в оцепенении, продолжала молчать.
– Давай недолго, сейчас сразу и пойдёшь, – услыхала она и кинулась собирать скудные пожитки. Несколько тетрадок, карандашей, букварь, пара каких-то вещей, из остального она давно выросла, мамино письмо, папина металлическая коробочка из-под леденцов, в которой он хранил табак, вот и всё. Огляделась. На столе ничего. На кровати теперь её сестра одна спать будет. Или подселят младшую. Это теперь её не касается.
Райка вышла во двор.
– Немного у тебя вещей, – весело заметила Катерина. Девочка ещё крепче прижала их к себе.
Проходя мимо тётки, Райка остановилась. Дарья обняла её крепкою рукой и, Райке даже показалось, всплакнула.
– Ну да ладно. – Она легонько оттолкнула племянницу. – Приходи, не забывай, не чужие ведь.
Катерина хотела помочь девочке нести ношу, но Райка не выпускала ничего из рук.
Дом Катерины был далеко, на другом конце деревни. Хата, как и все, небольшая, в одну комнату с деревянной переборкой для спальни. Перегородка не доставала до стены, и создавалось впечатление общего большого пространства. Посреди находилась печь. За нею кровать. За стенкой ещё одна. У входа стол с буфетом. Здесь и готовили на печи. В комнате стоял ещё один стол для гостей.
Катерина провела девочку за печь.
– Тут тепло. Здесь будешь спать? – Райка согласилась, рассеянно оглядываясь вокруг. – За столом уроки учить будешь. Клади всё на стол, – Райка удивилась, – потом разберёшь. Пойдём, чай попьём.
Пили из высоких керамических чашек, расписанных петухами. У Шамариных были только белые металлические кружки с отбитыми краями да ручками. Ели пустые блины, но свежие и ещё даже тёплые.
Райка осматривала стены. Напротив входа висел портрет мужа Катерины. С него смотрел ещё совсем молодой мужчина с открытым взглядом немного прищуренных глаз. Этот взор неотступно преследовал повсюду. В любой точке комнаты казалось, что хозяин избы внимательно наблюдает. И в хитром изгибе век виделось, что ему известны все проказы и тайны ребёнка. Пониже карточка, где они были вдвоём. Иван на ней выглядел счастливым, а Катерина сдержанно серьёзной и обжигающе красивой. И ещё чьи-то родители.
– Ну, ты пока осваивайся, а я пойду управляться. – Катерина поставила кружку на стол и засобиралась.
– Я могу помочь, – вызвалась Райка.
– Ещё поможешь, – остановила её женщина, – пока привыкай.
Катерина ушла доить корову, собирать дрова для печи. Райка осталась одна в доме.
Сбоку в буфете блестели рюмки и пузатые разноцветные кружки. За нижними дверцами вкусно пахло хлебом и вареньем. За печкой капал рукомойник. В отгороженной комнате кроме кровати стоял высокий шифоньер во всю стену с тремя дверцами. Райка не смела туда входить. Медленно она прошла в большую комнату, взяла со стола папину коробочку и письмо матери, легла на свою новую кровать и прижала вещи к груди.