Война кротов
Шрифт:
– Будет пир духа! И о телах позаботимся! Примем душ… Да что душ, ванну примем! Или пива. Холодного пива, – подзадоривал своих бойцов команданте. – Столько лет прошло, а мне до сих пор снится: из кружечки да с рыбкой вяленой. С лещом. Во-от такенным! А?!
Ага. С лещом.
Крещатик разочаровал Сайгона.
Наивный фермер надеялся, что станция встретит спасателей прохладой, но нет, тут тоже была парилка. И судя по тому, как народ без стеснения разгуливал по платформе в чём мать родила, такое положение дел давно уже никого не смущало. Привыкли.
Че оказался умней Сайгона. Прежде чем войти на станцию, он своей полосатой хламидой тщательно обмотал мешок с жетонами. Сказал, что сирых и убогих лучше не искушать, они ведь не коммунары, частную собственность не отринули. Сайгону бы взять на вооружение его опыт, но нет, не сообразил.
И напрасно.
Шрамы – «Спаси и сохрани» – на его спине уж очень кидались в глаза, а спасателям лишнее внимание ни к чему. Да что там, святошинцу самому не нравилось, что на него показывают пальцами. Видать, тут не шибко жаловали новых христиан, а Сайгон после приключений на станциях и в туннелях весьма походил на проповедника, мечтающего сдохнуть на кресте, сваренном из радиоактивной арматуры. Судите сами: не одежда на нём, а рубище, тело покрыто струпьями, будто в пути он только тем и занимался, что бичевал себя, изгоняя бесов.
– Оденься-ка. – Команданте оглянулся на группу в десяток аборигенов, побросавших свои дела и топавших за командой спасателей. – Народ тут мирный, но житомирских не любит искренне.
– А чего так? – Сайгон натянул драную тельняшку. За считаные дни он угробил одежду, которой не было сносу много лет.
– Известно чего. Житомирские везде свой нос суют и морали читают: мол, не прелюбодействуйте, и прочая лажа.
Спасатели как раз двигались мимо молоденькой девушки и юного бойца, беззастенчиво ласкающих друг друга на глазах у всего народонаселения. И никого не возмущало такое моральное разложение. Наоборот – некоторые собирались последовать их при меру: дамочки с интересом изучали проходивших мимо чужаков.
Сайгон поймал на себе пару пылких взглядов. Среди аборигенок попадались весьма примечательные экземпляры. Привет, Свет!
Словно в книжку об индейцах Сайгон попал: в добавок к полной наготе мужчины Крещатика все как один были вооружены луками из древесины, напоминающей бамбук. Значит, Сайгон привлекает внимание не только своим орнаментом, но и закинутым за плечо агрегатом. Крутым хай-теком из магниевого сплава, стеклопластика и углеволокна. По здешним меркам, почитай, будто инопланетяне прилетели со своими неземными технологиями.
Заглядевшись на местных красоток, он едва не рухнул, зацепившись за бетонную клумбу. Мародёрам несладко пришлось, когда они тащили её с поверхности, а тут вся платформа заставлена этими кадками с землёй, из которой росли…
Сайгон присвистнул:
– Это что, бананы?!
– Ага, – равнодушно обронил Фидель, будто речь шла о кукурузе с Политеха. – И ананасы ещё. Кокосы когда-то были, но я давно не видел. Выродились, наверное.
Заметив округлившиеся глаза Сайгона, он поспешно добавил:
– На самом деле, малыш, это не бананы и не ананасы. Это вообще не известно что и на вкус дрянь. Мародёры принесли с поверхности. Плоды этих культур содержат все необходимые для жизни питательные вещества, прям как модифицированный сорго. Слыхал о таком злаке? Сам Билл Гейтс финансировал программу его создания, как раз перед войной это было. Он тогда вообще много чего финансировал. Сидит сейчас небось в личном бункере в Силиконовой долине…
Отвлёкшись на команданте, Сайгон едва не опрокинул здоровенный аквариум, в котором плавали… лягушки. То есть с первого взгляда показалось, что это лягушки, а если присмотреться хорошенько, то совсем и не похожи. Слишком уж большие. Где вы видели лягушку с баскетбольный мяч? Многие в метро никаких мячей не видели, и всё-таки…
– Тише ты! Если аквариум разобьёшь, местные тебя кастрируют. – Растаман оглянулся, не видел ли кто оплошности Сайгона. – Я не шучу. Эти папуасы жаб боготворят. И потому жрут их. А заодно смазывают их слизью наконечники стрел. И чужакам не позволяют ни первого, ни второго. Так что мясом нам здесь не разжиться.
Неизвестно как прочим спасателям, а Сайгону изрядно надоел извилистый лабиринт из кадок и аквариумов. Вот куда надо было пристроить фикус Лёнчика Космоса!
– Мама, мама, я пропала, меня любит кто попало, – задумчиво пробормотал святошинец, оглядываясь по сторонам.
Вокруг кишела жизнь: аборигены совокуплялись, жрали «бананы», нянчили детей. Малышни на станции было особенно много – неудивительно, учитывая местные нравы. Эти, с Крещатика, уж точно плодятся, как кролики, подумал Сайгон. Для голозадых папуасов никаких новых туннелей не напасёшься…
– Ничего, выроем и для папуасов! – задорно подмигнул ему Фидель. – Для всех выроем!
То ли Сайгон думал вслух, то ли команданте умел читать чужие мысли. Последний вариант Сайгону был не в масть. Губная гармошка… губная гармошка… Чем сильнее фермер старался выкинуть инструмент из головы, тем назойливей становились мысли о нем.
– Надоело петлять. Сворачиваем в правый посадочный зал, – скомандовал Фидель.
Там было просторнее, чем на платформе, потому что обходилось без кадок и аквариумов. На вертелах жарили лягушек, их аромат дразнил ноздри. За стеклом земноводные выглядели неаппетитно, зато в зарумяненном виде будоражили аппетит.
Сайгон потянулся за жетонами.
– Не вздумай. – Че перехватил его руку. – Не продадут. Я ж говорил, они жаб этих чужим не продают. Угостить могут. Своего…
Растаман на что-то намекал, но Сайгон не понимал на что.
Уж очень жрать хотелось.
– Тогда я угощусь, не проблема. Тем более на халяву.
Он шагнул к ближайшему мангалу. Давно он не видел, чтобы пищу готовили на открытом огне. Деревья в метро не растут (конопля с Вокзальной не в счёт), так что с дровами проблема. Но на Крещатике благодаря «пальмам» вопрос органического топлива решён давно и окончательно.
Языки пламени завораживали.
Улыбка на лице молодого повара располагала. Редкая бородка, длинные волосы ниже плеч заплетены в две косы. На шее ожерелье из медной проволоки и клыков пацюка. И всё, больше никакой одежды. Да оно и понятно: скрывать такое внушительное достоинство – всё равно что оскопить себя. Небось девчонки в очередь записываются на месяц вперёд…