Война мага. Том 3: Эндшпиль
Шрифт:
Некромант засмеялся счастливо, легко и весело. Он нашёл то, что искал, и знал, что уже не сойдёт с правильной тропы, пусть даже она ведёт к Серым Пределам. В конце концов, такова твоя специальность, Фесс, — бродить у самых дверей Смерти, споря с ней за власть над упокоенными.
Краем глаза он заметил, как Этлау вздрогнул и попятился — ближе к ведущей вниз винтовой лестнице.
— Боишься, слуга трёх господ? — Фессу отчего-то это показалось чрезвычайно смешно. В самом деле, как можно служить разом и Спасителю, и Сущности, и ещё кому-то третьему, когда
Этлау что-то отвечал, но рот его раскрывался и закрывался совершенно беззвучно, словно плотный воздух перестал пропускать человеческую речь.
— Боишься, и правильно делаешь, — сообщил Фесс бывшему инквизитору. — Потому что я… ха-ха… сейчас устрою тут ма-аленький фейерверк. То есть что я, совсем наоборот. Будет темнота. Полная…
Он громко, нараспев принялся читать заклинание. Додревняя, архаичная, давным-давно вышедшая из употребления форма наложения чар — но те, кто впервые вывел и записал эту формулу в безвестно канувших веках, меньше всего думали о том, чтобы казаться в чьих-то глазах «современными». Едва ли и само такое слово существовало в их эпоху.
Этлау затрясся всем телом, упал на колени, умоляюще протягивая руки.
— Слишком поздно, ха-ха, — весело сообщил ему некромант, окончив пассаж. — Славное получилось заклинание, честное слово, славное! Ручаюсь, друг мой Этлау, ничего подобного ты ещё не видел. Да и я сам тоже, так что посмотрю с удовольствием.
Некромант скрестил руки на груди и замер у бойницы, с неподдельным интересом глядя на подступающие галеры — иные уже начали перекидывать штурмовые трапы на пирсы аркинской гавани.
— Умирайте, — бросил Фесс, охваченный всё тем же пьянящим безумием, сводящим с ума всемогуществом. Он не обращал внимания на изрезанную левую ладонь, на кровь, струящуюся куда обильнее, чем обычно при таких порезах; не замечал подползшего к нему на коленях и отчаянно вцепившегося в его плащ Этлау.
Он достиг своей Чёрной башни, он понял, как её строить. Теперь она будет везде, где он того пожелает, — стоит лишь пожертвовать немного собственной крови. Но это ведь мелочь, правда, когда в обмен предлагаются такие богатства?
— Умрите, — повторил Фесс, приводя чары в действие.
Да, это была настоящая некромантия, некромантия высшей пробы. Старику Даэнуру, помнившему Войну Волка и Аррасскую равнину, эти чары, несомненно, пришлись бы по душе, если только она у него имеется.
Когда-то нечто подобное Фесс применил в обречённом Арвесте, когда использовал вытянутую у умиравшего воина жизненную силу, чтобы уничтожить несколько десятков воинов Империи Клешней — тогда ещё обычных людей, хотя и отравленных чародейством пополам с алхимическими декоктами. Сейчас же он развернул настоящую сеть, опутавшую весь флот в аркинской бухте, сеть смерти, смерти всего и вся — плоти, дерева, железа, ткани.
Бухта не озарилась пламенем огнешаров, темноту не вспороли ветвящиеся плети молний — напротив, мрак сделался совершенно непроглядным. Незримые нити, сплетения и узелки наброшенной некромантом
Неупокоенные воины Империи Клешней сделали ещё один шаг — и оказались прямо в раскинутом Фессом неводе.
Они не закричали — мёртвые не кричат и не чувствуют боли. Однако скреплявшие их плоть заклинания начали распадаться, и вместе с чарами распадались и тела — отваливались руки и ноги, головы чудовищными мячами скатывались с плеч, падая под ещё шагающие ноги.
В мгновение ока все причалы покрылись жутким месивом из гниющего мяса и трухи доспехов. Железо пожирала ржавчина, кирасы из панцирей морских гадов покрывались сетью трещин и разваливались на мелкие кусочки. Собрав первый улов, сеть двинулась дальше, и теперь её добычей стали уже сами галеры.
Из гнёзд вылетали на совесть вкрученные болты, со свистом выскакивали гвозди, ещё в воздухе осыпаясь ржавой пылью. Лопались скобы, ломались крепления, расставлялись крепко сбитые дощатые наборы. И само дерево стремительно гнило, щепилось, крошилось, словно на него набросилась целая орда жуков-точильщиков.
Галеры, в свою очередь, разваливались, стремительно тонули, оставляя на поверхности только немного плавающей трухи. Гибли и зомби, и немногочисленные живые матросы с капитанами. Кто-то пытался спастись вплавь, но незримая сеть настигала его и в воде.
…Фесс не знал и не мог знать, что происходящее сейчас в аркинской бухте словно две капли воды похоже на творившееся в другом порту — ордосском.
Заклинание работало именно так, как ему и полагалось. Никаких отклонений, никаких неприятных сюрпризов, столь часто подстерегавших некроманта в прошлом. Он вырос и изменился. В конце концов, он не зря столовался в Чёрной башне.
И не зря носил её в себе всё это время.
А ещё — он впервые не чувствовал отката. И стоило ему осознать это, как накатилась волна ликующего, экстатического освобождения — Эвиал больше не имеет надо мной власти? Он отпускает меня — или я сам вырвался из его объятий?
Оказавшийся в ловушке флот Клешней попытался двинуться прочь, в открытое море, но сеть Фесса подстерегала его и там, словно исполинский удав, она заключила в свои кольца великое множество кораблей, и там, где прошёл этот незримый невод, не осталось ничего, кроме гнили, слизи и праха.
Трясся у ног некроманта Этлау, дёргался, что-то вопил — Фесс не слушал и не слышал, он тянул и тянул сделавшуюся очень тяжёлой сеть, она словно переполнилась, и каждая следующая сажень давалась со всё большим трудом.
Чародеи на обречённых судах наконец пришли в себя и попытались что-то сделать — некромант ощутил судорожные рывки, словно кто-то пробовал резать толстенные верёвки тупым перочинным ножом, приходил в отчаяние и рвался со всей силой.
Заклинание Фесса очистило примерно половину гавани, когда сопротивление возросло ещё больше, так что сеть почти остановилась.