Война мага. Том 4: Конец игры
Шрифт:
— Что делать с пленными, Сежес? — повторил Император всё тот же вопрос. — Всё время их окуривать — так никакого сбора не хватит. Тем более что лето кончается, не пополнишь. Вдобавок Гахлан говорит…
— Повелитель, он говорит правду, — серьёзно кивнула волшебница. — Если держать мага Радуги в этом дыму слишком долго, он задохнётся — хотя обычный человек чувствовал бы разве что известное неудобство.
— Так что же делать, проклятье?!
— Только перебить их всех, — едва слышно произнесла Сежес, однако взгляд не опустила.
— А ты, с твоими новыми силами не можешь сделать магию для них недоступной?
— Нет, — покачала головой чародейка. — С каким-нибудь мальчиком второго года я бы справилась. Но с магистрами…
—
— Х-ха! Никогда такого не будет. Что я, не знаю тех же Гахлана, Треора или Фалдара?!
— И всё-таки я попробую, — решился Император. Сбитые пинками в одну кучу маги являли самое жалкое зрелище. Окуривавший их дым чуть поредел, но чародеи всё равно заходились в жестоких приступах, ставших лишь немногим менее мучительными. Ни о какой волшбе и речь не шла. Озабоченные легионеры следили, чтобы в костры попадало достаточно заветного «сбора Сежес».
— Слушайте меня, маги Радуги! — громко и отчётливо произнёс Император. Левая рука привычно кровила, и он так же привычно не обращал на это внимания. — Выбора у вас нет. Держать вас в плену бесконечно я не могу. Мне нужно или немедля вас перевешать… или получить какие-то гарантии, которым я бы поверил. Но прежде — послушайте меня.
Я знаю, как вы остановили козлоногих. Какой ценой и какими мерами. Долго сдерживать тварей Разлома таким образом вы не сможете. Закрыть его так, как предложил вам Нерг? — а вы уверены, что добьётесь успеха? И разве то, что аколиты Всебесцветного Ордена — отнюдь не люди, не внушает вам опасений? Могу сказать — Нерг обещал нам помощь, причём помощь Древних Сил Мельина, уверяя, что, разгромив армию козлоногих, мы сможем избыть Разлом. Это оказалось ложью. Легионы стояли насмерть, но помощь так и не пришла. Нерг преследует свои и только свои цели. Вы для них — такая же разменная монета, как и все остальное. Мне ведомо, что для вас я — убийца, палач, мясник и так далее; ваше право, но почему же одна из сильнейших среди вас сочла возможным встать на мою сторону? Может, за ней тоже стоит её собственная правда, к которой не мешает прислушаться? Времена изменились. Радуга больше не будет вертеть Империей.
Маги слушали мрачно, то и дело захлебываясь кашлем.
Нет, на мою сторону они не перейдут, думал Император. Не хватит ума, в отличие от Сежес. И что тогда с ними делать? Все запасы «сена», я так чувствую, мы потратим у Всебесцветной башни, тем более что дым действует на нергианцев куда слабее, чем на чародеев остальных орденов.
— Мы можем воевать бесконечно — пока козлоногие не очнулись от спячки. Их не остановит даже магия крови, и вы это знаете…
— Это… почему же?.. — выдавил всё тот же Гахлан.
— Потому что не хватит детишек, — отрезал Император. — Потому что вас в конце концов поднимут на вилы обезумевшие пахари, у которых вы отнимаете детей для «общего дела». И вы только сдерживаете тварей, вы не можете ни закрыть саму пропасть, ни хотя бы загнать туда уже вырвавшихся бестий.
— А как, кха, кха, победа над Нергом поможет бороться с козлоногими? — Гахлан изо всех сил пытался сохранить достойный вид и осанку.
Император знал, что ответа у него нет. Всебесцветные стали врагом, их нельзя оставлять в покое.
— Если вы задумаетесь — откуда у них такая власть над козлоногими? И, если они обладают этой властью, почему не воспользовались ею раньше? Или вы скажете, что твари явились сюда, повинуясь вашим командам?
Гахлан хрипел и отплёвывался, остальные маги выглядели не лучше, однако старый чародей продолжал возражать:
— Пока шла война, Всебесцветный Орден всё время изучал чудовищ Разлома. Ничего удивительного, что он достиг известных успехов.
— Тем не менее, сделать магию крови ненужной он не смог? — напирал Император. Сейчас даже не так важна логическая безукоризненность доводов, главное — не допустить в голос и каплю неуверенности. — Или вы не
Тут Император вступал на тонкий лёд догадок. Разумеется, ниоткуда не следовало, что Нерг станет относиться к тем, из чьих домов вышли его аколиты, так же, как люди — к эльфам, Дану, гномам, оркам и прочим во время войн за становление Империи. Но маги, привыкшие судить по себе, этому поверят скорее, чем сказкам о прекраснодушии и благородстве.
Нельзя сказать, что «маги задумались», это не так-то просто сделать, катаясь по земле от кашля. Но Гахлан всё-таки нашёл силы сипло прокаркать:
— Что ты хочешь от нас? И что обещаешь?
— Обещаю жизнь, — просто сказал Император. — Вы поняли, кто я. Врагов я уничтожу, даже ценой собственной смерти, но верно служащие Империи будут возвеличены, как вознесена Сежес. Радуга останется. Но никогда, как я сказал, не сможет вертеть Империей. Она будет принимать на обучение всех, благородных и простолюдинов, любого, в ком найдётся искра таланта. Прекратит преследовать «колдующих незаконно», хотя малефиков, творящих зло, я буду строго карать, неважно, принадлежат они к Семицветью или нет. Маги станут жить обычной жизнью. Их доходы сократятся, это так; однако никто не помешает им заработать, помогая людям, так же, как помогают им умелые ремесленники или искусные зодчие. Я могу говорить ещё долго, волшебники, но это не главное. Я предлагаю вам жизнь и справедливость. Хотите — принимайте условия. Нет — вы все будете казнены. У меня тоже нет выбора. Я не оставлю вас в плену навсегда. Ты, Гахлан, знаешь меня с малолетства. Скажи, солгал ли я когда и в чём.
Император взглянул старику прямо в глаза и тот, не выдержав, отвёл взгляд.
— Я… сдаюсь, — выдохнул он. — Советую вам сделать то же самое, — обернулся он к остальным. — Наша смерть ничего не изменит.
— Разумные слова, — одобрил Император.
— Я… я хочу сказать. — Сежес, ещё нетвёрдо держась на ногах, выпрямилась рядом с Императором. — Послушайте, собратья. Я знаю, вы называете меня предательницей. Но я видела, что такое «аколит Нерга». Я видела стену козлоногих, что валит на легионы и остановить их нет никакой возможности, кроме магии крови, да и то лишь на время. Император… прав. Мы — маги, мы не сверхлюди, отнюдь не небожители. Мы можем двинуться тропою Нерга… но кто этого захочет? Нет, моё дело — тут, на земле Мельина. Гахлан, мы дрались с тобой рука об руку, сдерживая тех же козлоногих — когда ещё думали, что сможем тем самым остановить вторжение. Не смогли. Так зачем же тебе теперь принимать сторону нелюди, смотрящей на Разлом, как на любопытную забаву? Вам сказали, что смерти — моя, моего и вашего Императора, Сеамни Оэктаканн — закроет Разлом. И вы поверили? Я была в великой пирамиде, я смотрела в пламя взорванного кристалла… нет, наша гибель не поможет. Или вы сомневаетесь в моих словах? Или вы думаете, что я не пожертвовала бы собой, будучи уверена, что моя смерть закроет Разлом и обратит в ничто всех козлоногих тварей?! Гахлан, ты знаешь меня десятки лет. Ответь, лгу ли я сейчас.
Маг Оранжевого Гарама только опустил голову.
— Мой Император не может держать вас в дыму бесконечно, — повторила Сежес слова правителя Мельина. — Ему остаётся либо казнить вас всех, либо получить нечто, позволяющее вам поверить и оставить в живых. Гахлан, ты сказал, что готов прекратить войну. Чем подтвердишь ты свои слова?
— Я готов расстаться с магией, — едва выдавил старый волшебник. — Я чувствую в тебе великую мощь, юная Сежес. Тебя опалило таким огнём, что… твои слово и дело замкнут от меня Силу. Готов помочь советом, подсказать форму заклинания… если тебе это потребуется.