Война мага. Том 4. Конец игры. Часть 2
Шрифт:
– Я был против…
– Разумеется. Впоследствии всегда оказывается, что «вы были против». Или же «только исполняли приказы». Не трать даром дыхание, Гахлан, оно тебе ещё понадобится.
Император повернулся спиной к старику, не обращая внимания на жалкие возгласы, очень быстро сменившиеся неразборчивыми хрипами и булькающим кашлем.
– Мне не доставляет это удовольствия, не думай, – буркнул он укоризненно глядящей Сеамни. – Но как ещё обезопасить моих людей от чародеев, я не ведаю.
– Может, она знает? – Дану кивнула на бледную Сежес; чародейка осторожно, с трудом переставляя негнущиеся ноги, ковыляла
– П-повелитель, – низко поклонилась чародейка. Сморщилась, кашлянула раз-другой, благодарно взглянула на озабоченного и встревоженно-серьёзного гнома.
– Рад видеть тебя в добром здравии, Сежес.
– Да, повелитель, в добром… насколько это только возможно. О-ох! И поедучую же дрянь я собрала… Впервые на себе опробовала.
Сеамни просто улыбнулась чародейке, погладила ту по плечу, словно подругу, и та слабо улыбнулась в ответ, вновь раскашлявшись.
– Выпейте, государыня моя, – забеспокоился Баламут, протягивая открытую фляжку. – Самонаилучший гномояд. Любую отраву выметает, словно метла хорошая.
– Ох, да ну тебя, скажешь тоже… – вяло отмахнулась чародейка, но фляжку всё-таки взяла. – У-ух!.. У тебя там что, абсолютный растворитель?!
– Нет, всего лишь абсолютный гномояд, – ухмыльнулся Баламут, глядя на разом порозовевшую чародейку. – Так-то лучше, государыня моя, а то ровно вампирша были, ей-же-ей!
– Что делать с пленными, Сежес? – повторил Император всё тот же вопрос. – Всё время их окуривать – так никакого сбора не хватит. Тем более что лето кончается, не пополнишь. Вдобавок Гахлан говорит…
– Повелитель, он говорит правду, – серьёзно кивнула волшебница. – Если держать мага Радуги в этом дыму слишком долго, он задохнётся – хотя обычный человек чувствовал бы разве что известное неудобство.
– Так что же делать, проклятье?!
– Только перебить их всех, – едва слышно произнесла Сежес, однако взгляд не опустила.
– А ты, с твоими новыми силами не можешь сделать магию для них недоступной?
– Нет, – покачала головой чародейка. – С каким-нибудь мальчиком второго года я бы справилась. Но с магистрами…
– Только если они сами откажутся от попытки побега, – вставила Сеамни.
– Х-ха! Никогда такого не будет. Что я, не знаю тех же Гахлана, Треора или Фалдара?!
– И всё-таки я попробую, – решился Император.
Сбитые пинками в одну кучу маги являли самое жалкое зрелище. Окуривавший их дым чуть поредел, но чародеи всё равно заходились в жестоких приступах, ставших лишь немногим менее мучительными. Ни о какой волшбе и речь не шла. Озабоченные легионеры следили, чтобы в костры попадало достаточно заветного «сбора Сежес».
– Слушайте меня, маги Радуги! – громко и отчётливо произнёс Император. Левая рука привычно кровила, и он так же привычно не обращал на это внимания. – Выбора у вас нет. Держать вас в плену бесконечно я не могу. Мне нужно или немедля вас перевешать… или получить какие-то гарантии, которым я бы поверил. Но прежде – послушайте меня.
Я знаю, как вы остановили козлоногих. Какой ценой и какими мерами. Долго сдерживать тварей Разлома таким образом вы не сможете. Закрыть его так, как предложил вам Нерг? – а вы уверены, что добьётесь успеха? И разве то, что аколиты Всебесцветного Ордена – отнюдь не люди, не внушает вам опасений?
Маги слушали мрачно, то и дело захлёбываясь кашлем.
Нет, на мою сторону они не перейдут, думал Император. Не хватит ума, в отличие от Сежес. И что тогда с ними делать? Все запасы «сена», я так чувствую, мы потратим у Всебесцветной башни, тем более что дым действует на нергианцев куда слабее, чем на чародеев остальных орденов.
– Мы можем воевать бесконечно – пока козлоногие не очнулись от спячки. Их не остановит даже магия крови, и вы это знаете…
– Это… почему же?.. – выдавил всё тот же Гахлан.
– Потому что не хватит детишек, – отрезал Император. – Потому что вас в конце концов поднимут на вилы обезумевшие пахари, у которых вы отнимаете детей для «общего дела». И вы только сдерживаете тварей, вы не можете ни закрыть саму пропасть, ни хотя бы загнать туда уже вырвавшихся бестий.
– А как, кха, кха, победа над Нергом поможет бороться с козлоногими? – Гахлан изо всех сил пытался сохранить достойный вид и осанку.
Император знал, что ответа у него нет. Всебесцветные стали врагом, их нельзя оставлять в покое.
– Если вы задумаетесь – откуда у них такая власть над козлоногими? И, если они обладают этой властью, почему не воспользовались ею раньше? Или вы скажете, что твари явились сюда, повинуясь вашим командам?
Гахлан хрипел и отплёвывался, остальные маги выглядели не лучше, однако старый чародей продолжал возражать:
– Пока шла война, Всебесцветный Орден всё время изучал чудовищ Разлома. Ничего удивительного, что он достиг известных успехов.
– Тем не менее сделать магию крови ненужной он не смог? – напирал Император. Сейчас даже не так важна логическая безукоризненность доводов, главное – не допустить в голос и каплю неуверенности. – Или вы не видите, что Нерг состоит из нелюди? Неважно, изменили его адепты себя сами, были изменены – факт тот, что они отреклись от нас. Или вы забыли слова древнего Императора: «дай нелюди слово, пообещай, убей и забудь, ибо ложь врагу нашего рода оправдана всегда»? Или вы думаете, что люди, став чем-то иным, забудут об этом правиле?
Тут Император вступал на тонкий лёд догадок. Разумеется, ниоткуда не следовало, что Нерг станет относиться к тем, из чьих домов вышли его аколиты, так же, как люди – к эльфам, Дану, гномам, оркам и прочим во время войн за становление Империи. Но маги, привыкшие судить по себе, этому поверят скорее, чем сказкам о прекраснодушии и благородстве.
Нельзя сказать, что «маги задумались», это не так-то просто сделать, катаясь по земле от кашля. Но Гахлан всё-таки нашёл силы сипло прокаркать: