Война миров Z
Шрифт:
Теперь мама пыталась спорить, вразумлять его. Мы жили за границей вечных снегов, у нас было все что нужно. Зачем бросаться навстречу неизвестности, если есть возможность запастись продовольствием и, защищая дом, просто дождаться первых морозов? Папа и слышать ничего не хотел. Мы могли не дожить до холодов, мы могли не дожить до следующей недели! Отец поддался Великой Панике. Он сказал, что это будет как долгий туристический поход. Мы станем питаться бутербродами из лосятины и десертами из диких ягод. Папа обещал научить меня ловить рыбу и спросил, как я назову своего ручного кролика, которого обязательно поймаю. Он всю жизнь прожил в Уокешо и никогда не ходил в походы.
(Показывает мне на вмороженную в лед коллекцию треснувших DVD).
— Вот это люди тащили с собой. Фены, игровые приставки, ноутбуки. Вряд ли они были
Меня это не волновало. Это было как приключение, дорога на север.
Все эти истории о запруженных дорогах и насилии… они на про нас. Мы ехали с первой волной. Нас опередили только канадцы, и многие из них уже давно ушли далеко вперед. На дорогах все равно было несметное количество машин, больше, чем я когда либо видела, но они ехали довольно быстро. Движение тормозилось только в придорожных городках и парках.
— В парках?
— Да, и в местах для кемпинга, в любом месте, где людям казалось, что они уехали достаточно далеко. Папа смотрел на них свысока, называл недальновидными и неразумными Он говорил, что мы еще слишком близко к густонаселенным районам и будет лучше уйти как можно дальше на север Мама обычно возражала, что люди не виноваты, просто у большинства закончился бензин. «А чья это вина?» — парировал отец. На крыше нашего минивэна стояло много канистр с бензином. Папа начал запасаться с первых дней Паники. Мы проезжали уйму заторов возле придорожных бензоколонок, на большинстве из которых уже висели гигантские буквы: «Бензина нет». Отец проезжал мимо них очень быстро. Он проезжал очень быстро мимо много чего — стоявших машин, которые надо подтолкнуть, людей, которых нужно подвезти. Последних было порядком, иногда они шли по обочине, словно беженцы. Время от времени какая-нибудь машина останавливалась подобрать парочку, и тут всем сразу же хотелось в нее залезть. «Гляньте, как попали!» Это папа.
Мы все-таки подобрали одну женщину, которая шла одна, таща за собой сумку на колесиках. Она выглядела безобидно, такая одинокая под проливным дождем. Наверное, поэтому мама заставила папу подобрать ее. Женщину звали Пэтти, она шла из Виннипега. Пэтти не рассказывала нам о себе, а мы не стали спрашивать. Она рассыпалась в благодарностях и попыталась отдать моим родителям все свои деньги. Мама ей не позволила и обещала отвезти так далеко как только удастся. Женщина заплакала, бормоча слова благодарности. Я гордилась родителями — они поступили правильно. Потом Пэтти чихнула и вытащила платок из кармана, чтобы высморкаться. Она держала левую руку в карман с тех пор, как мы ее подобрали. И тут мы увидели, что рука перевязана, а на бинте черное пятно, похожее на кровь. Пэтти заметила наши взгляды и вдруг занервничала. Потом сказала, чтобы мы не беспокоились, что она просто случайно порезалась. Отец посмотрел на маму, и они притихли. Родители не глядели на меня и ничего не говорили. В ту ночь я проснулась, услышав, как хлопнула дверца со стороны переднего сиденья. Ничего необычного. Мы всегда останавливались, чтобы сходить в туалет. Меня будили на случай, если мне тоже надо, но на этот раз я ничего не знала, пока минивэн не тронулся вновь. И тут я заметила, что Пэтти не было. Я спросила родителей, что случилось, и они сказали: Пэтти, дескать, попросила ее высадить. Я посмотрела в заднее стекло и едва различила крошечную фигурку, которая с каждой секундой становилась все меньше. Мне показалось, что она бежит за нами, но я слишком устала и запуталась, чтобы говорить уверенно. Наверное, я просто не хотела ничего знать. Я на очень многое закрывала глаза во время той поездки.
— Например?
— Например, на других «путешественников». Тех, которые не бегай и. Их было немного, разговор ведь идет о первой волне. Мы встретили максимум полдюжины мертвяков, бредущих посредине дороги и поднимающих руки, когда мы приближались. Папа их объезжал, мама велела мне пригнуть голову. Я никогда не видела их слишком близко, потому что прижималась лицом к сиденью и зажмуривала глаза. Я не хотела их видеть. Я просто думала о бутербродах с лосятиной и диких ягодах. Мы словно направлялись в Землю Обетованную. Я знала: как только мы окажемся на севере, все будет хорошо.
Какое-то
Это когда у нас еще были деревья, до второй и третьей волны, потом люди жгли листья и пни, а дальше все что попадет под руку. Запах пластика и резины просто убивал он ощущался во рту, оседал на волосах. К тому времени вся рыба исчезла, стало не на кого охотиться. Казалось, всем было плевать. Все рассчитывали на зиму, которая заморозит мертвяков.
— Но как вы собирались пережить зиму?
— Хороший вопрос. Не думаю, что большинство людей заглядывало так далеко вперед. Наверное, считали, что власти придут нас спасать, или просто думали упаковать вещи и отправиться домой. Я уверена: многие не думали ни о чем, кроме завтрашнего дня, благодарные небесам хотя бы за то, что они наконец-то в безопасности, а все как-нибудь образуется. «Мы вернемся домой, не успеешь и глазом моргнуть, — говорили некоторые. — К Рождеству все закончится».
(Она показывает мне на другой предмет, вмороженный в лед. Спальный мешок с изображением Губки Боб Квадратные Штаны [30] . Мешок маленький, в коричневых пятнах).
— Для чего это предназначалось, как вы думаете? Для теплой спальни друзей? Ладно, пусть нормальный мешок достать не смогли — магазины для туристов выкупали или громили первыми — но вы не поверите, как неразумно вели себя некоторые. Многие были из Солнечного пояса, кое-кто даже из южной Мексики. Люди залезали в спальные мешки, не снимая ботинок, которые нарушают кровообращение. Выпивали, чтобы согреться, не понимая, что на самом деле понижают температуру своего тела, выделяя слишком много тепла. Носили тяжелые пальто поверх футболки, занимались физическим трудом, потели и снимали пальто. Хлопковая ткань впитывала пот. Поднимался ветер… в первый сентябрь заболели многие. Простуда и грипп. Они заразили остальных.
30
Герой американского мультсериала с одноименным названием. Примеч. пер.
В начале все были милы друг с другом. Работали вместе. Обменивались, даже покупали что-то у других семей. Деньги еще кое-что значили. Все думали, что банки скоро вновь откроются. Когда бы мама с папой ни пошли искать еду, меня всегда оставляли у соседей. У меня было такое маленькое радио, которое надо заводить, крутя ручку, и мы слушали новости каждый вечер. Там только и рассказывали, что об отступлении войск, о том, как военные бросают людей на милость судьбы. Мы слушали с дорожной картой США в руках, отмечали города, из которых приходили новости. Я сидела у папы на коленях. «Видишь, — говорил он. — Они не уехали вовремя. Они не такие умные, как мы».
Отец пытался улыбаться. Какое-то время я думала, что он прав.
Но через месяц, когда еда начала заканчиваться, а дни становились все холоднее и темнее, люди изменились. Не стало больше костров, совместных ужинов и пения. В лагере царил хаос, никто не убирал за собой мусор. Пару раз я ступала в дерьмо. Его даже не потрудились закопать.
Меня уже не оставляли у соседей, родители никому не доверяли. Стало опасно, вспыхивали драки. Я видела, как Две женщины боролись за шубу, которая порвалась прямо посредине. Видела, как один парень поймал другого на краже и бил его по голове монтировкой. Обычно потасовки и крики случались ночью. То тут, то там звучал выстрел и за ним плач. Однажды мы услышали, как кто-то шарит у нашей импровизированной палатки, которую мы натянули вокруг минивэна. Мама велела мне пригнуть голову и закрыть уши. Папа вышел наружу. Я слышала крики сквозь прижатые ладони. Выстрелило папино ружье. Кто-то закричал. Папа вернулся с бледным лицом. Я так и не спросила его, что случилось.