Война на пороге. Гильбертова пустыня

Переслегин Сергей Борисович

— Тут я в самолете из Киева летел, читал некоего Само- хвалова «Психический мир будущего». Там воспоминание об истинном сценарии есть возвращение истинной программы, но не выход за ее пределы.

— Человека можно менять и по Лири, индивидуально, посадить в мешок и менять, но в рамках общества этого пока сделать нельзя.

— А ложный аттрактор? Если кто-то хочет проковырять ложный аттрактор, развилку и слиться в нее, и общество поманить?

— Можно — для узкой прослойки... У меня есть ощущение, что японцы давно работают в этой области. Меня это

гишпш

пустыня

даже пугает... У нас пока нет возможности создать и социо- лизировать такое...

— Они играют в построение новых сюжетов или — как родиться в одном, а умереть в другом... без точки смерти. Но они существующий Сюжет пока не меняют.

— Проще показать определенному количеству людей, как из него выйти.

— В Европе Гроф близко подошел у этому. Ялом это озвучил... Красиво пишет, жулик. Гроф всю жизнь посвятил переходу в другой Сюжет: все гештальты-де нужно завершить, а жизнь оставить... Только мало кто справился с «бессмысленностью существования»...

— Ну, это т«-загнул...Они жить-то не перестают, осознав бессмысленность.

— Неправда, сударь, бесцелевой стратегией никто еще не овладел... То есть, я бы об этом знал.

— Это ты сказанул. Выходит, на наш уровень сознания «бессмысленность существования» проектируется как создание «бесцелевой стратегии»?

— Нуда... Японцы, кстати, решили еще проблемы смерти и одиночества. Ни мы со своим коллективизмом, ни американцы со своей уникальностью не держим «рамку»: «человек по жизни идет один». И важно то, что он при этом живет, ест, любит, творит, решает проблемы и отступает, если ему не по зубам: Левиафан насел, «кодон» или что-то еще...

— А я вообще не считаю это проблемой... еще там у Ялома твоего значилась свобода... Никто не знает, что с ней делаешь... А что касается одиночества, то будущее человеческое мышление, на мой взгляд, коллективно, иначе, что мы с тобой делаем уже шестой час? Меня, знаешь ли, занимает, как проблему композитной психики узкоглазые решают. Они уже определились про бессмысленность, свободу. И смерть!!!

— И мы подбираемся...

— Пока у нас получается экстрасенс с неприятностями на работе... Был рад побеседовать с тобой о вечном.

Наутро Гурия проснулась в мурашках. Всю ночь она бредила японскими мультиками, в которых ей не удавалось

Сцльи. Г?Цлелммк, Елшл

отыскать двух одинаковых персонажей, а это было почему-то необходимо. Иначе - смерть. Она гуляла, поговорила с Игорем, встретилась с Белкой и даже пошла с ней на концерт. Чтобы уже не возвращаться в этот дом с остатками глобальных войн и полуразрушенных, но не побежденных ТНК.

Гурия любила музыку в наушниках, она хотела быть с ней одна. Видение оркестра пугало и раздражало ее с детства, когда бабушка в пять лет сказала, что она, Ася, вырастет и будет играть в оркестре. Ужас. Она видела себя только дирижером.

Она попала на этот концерт в дурацком Ленинграде. Который недолюбливала с той самой поездки... Впрочем, сейчас ее жизнь изменилась к лучшему.

Молоденькая японка, похожая на зеленую стрекозу, раскачивалась

в такт виртуозному Темирканову и играла так, что у Гурии два раза наворачивались слезы, а у Владлена был отрешенный вид, словно он сам сочинил эту хачату- ряновскую игрушку 40-х годов и теперь недоумевает, что сделала с ней в XXI веке маленькая японская ведьма в зеленом при полном зале...

— Я слушала японское соло с русским оркестром, — сказала Гурия вечером Игорю, — это нечто, мне показалось, что Вавилонская башня собирается под чьей-то палочкой. И это не русская дубина...

— Не фантазируй!- ответил Игорь,— Приезжай. Бубуш- ка привезла мне Мишку, а у него какие-то пузыри на щеках. Что-то мы не то съели.

— Дураки!
– сказала Гурия и повесила трубку. Владлен сидел рядом и смеялся. Белка умильно строила ему глазки. Белка работала редактором, она не вышла замуж и бросила своего мальчика из военмеха, а в остальном — не изменилась.

— Японцы скоро окучат нас всех, сударыня, вы были нашей последней крепостью..., — Владлен поклонился Гурии. Белка вытаращилась.

— Белка! Ты баддеешь! Может быть, я вас оставлю обсуждать наши японские сказки, а сама посплю и поеду с утра в Москву лечить аллергию у Мишки? Не верь ему только, Белка! Он влюблен в жену своего шефа...

гильбертова пустыня

– Это ради карьеры, — отозвался Владлен, — ничего личного.

– Паяц, — заключила Гурия, - впрочем, мне все равно, я только хочу сказать вам, Белла Арнольдовна, что манерам всю эту гвардию научила я. До этого они с женщинами не знались, собирались «голубым клубом» и говорили о трупа- ках. В общем - некрофилы...

– То-то за одного из них ты вышла замуж, — фыркнула Белка.

– Ну, это из-за карьеры, - рассмеялась Гурия. «Она, пожалуй, подойдет Гному. Владлен для нее слишком шикарно. Жаль, но - так», - подумала она.

– Дурочка! Не ходи с ним, - заявила Гурия. — Вместо личного счастия ты будешь открывать новые проблемы пресловутого Гильберта и искать критические когнитивные технологии, которые спасут нашу цивилизацию от вымирания. Этот Гильберт — не маг и чернокнижник, как ты подумала, а ученый математик, который задает людям задачки с того света.

– Вы преувеличиваете, Анастасия, — отозвался Владлен. Внутри у него все смеялось, - и роль Гильберта в истории, и нашу мужскую упертость.

Фотография на стене (4)

2005 год

Еще совсем недавно, между событиями на Украине, Польшей и Нижним, в случайный счастливый выходной, Первый сидел в кресле на веранде, там пахло дымком... Непревзойденная редкость бытия. Тихо и комары. Он читал текст, подсунутый Машкой. Сама она ушла в комнаты второго этажа и затихла где-то с Маринкой в делах и детях. Ее муж, огромный немой мужик, вызывал у Первого чувство судьбы. Он возился с огнем и шашлыками во дворике. Похоже, в мужской работе всех видов он не знал себе равных. Он выбрал себе самую крошечную женщину-майора из всех знакомых Первому майоров и, похоже, совершенно доволен этим. Начальство более чем приветствовало этот союз