Война Небесных Властелинов (Небесные Властелины - 2)
Шрифт:
Мальчик, которого все звали Мило, опять спросил, можно ли войти в Той. Опять Рин ответил, что нельзя, и предупредил об опасности несанкционированного доступа. Он увидел в глазах Мило искорки недоверия; Мило все больше надоедал ему и тревожил, Рин постоянно предпринимал попытки узнать побольше об этом нахальном подростке, но разговор странным образом чаще вращался вокруг него самого.
Они сидели в просторной столовой с окном во всю стену. Вернее, сидели они с Джен, а Мило, которому не хватило места за столиком, как заведенный ходил из угла в угол, иногда на короткое время присаживаясь на диван. Столик
Рин рассказывал Джен и Мило о своей жизни на Шангри Ла. Мило пришел в восторг.
– Невероятно! Антарктическая станция выжила! И даже способна производить новые летательные аппараты! Неужели ее совсем не коснулся общий упадок?
– Увы, коснулся, - сказал Рин.
– Я говорю не о технологии производства, а о социальных отношениях. Хотя, конечно, элои со мной не согласятся. Они бы сказали, что, наоборот, у них расцвет, апогей, высшая точка развития цивилизации.
– Элои?
– заинтересованно протянула Джен.
Рин постарался объяснить, кто такие элои. Джен недоуменно пожала плечами, а Мило пришел еще в больший восторг.
– Ну надо же! Все правильно! Так и должно было случиться! Я так и думал! Это логический конец генетической революции!
Он подпрыгнул и еще быстрее забегал взад-вперед.
– Человеческое право на стремление к счастью реализовалось полностью и окончательно! Раньше о таком даже не мечтали!
– Мило, что ты такое говоришь?
– Я снова пытаюсь объяснить тебе элементарнейшие вещи. Сколько я уже бьюсь с тобой, ты все никак понять не можешь! Ну, то есть, точнее сказать, не "я" бьюсь, а мое другое "я" пыталось втолковать тебе...
Рин удивленно поднял брови и посмотрел на мальчика, который яростно чесал свою лысину. Что это еще за "мое другое "я"? Но, впрочем, лысый вундеркинд не смог надолго задержать его внимание. Рин отвернулся и снова стал смотреть во все глаза на женщину. С каждой минутой его восхищение росло. И не только восхищение, но и какое-то новое чувство, не похожее на сладкую истому, овладевавшую им при взгляде на Андреа... Он сознавал, что смущает женщину своим поведением, но ничего не мог с собой поделать. К тому же ему показалось, что в глазах женщины тоже вспыхнул огонек интереса.
– Все началось на заре двадцать первого века. Серия научных открытий в самых разных областях науки привела наиболее интеллектуально честных ученых к определенного рода выводам, подтверждающим теорию биологического детерминизма! - продолжал Мило, не обращая внимание на слушателей, которым было в общем-то не до него.
– Конечно, биологический детерминизм вызвал бешеное сопротивление последователей почти всех религиозных и политических учений, ибо краеугольным камнем большинства из них была пресловутая "свобода воли". Но какая может быть свобода воли, спрошу я вас, если в свете новых твердо установленных фактов мы можем сказать, что эмоции - это всего лишь генетически обусловленные химические реакции! Если есть в структуре ДНК известный ген - значит человек склонен к депрессии в тяжелой форме, если нет - значит принадлежит к большинству. Даже половое влечение, так называемая любовь - всего лишь химическое соединение с известной формулой, реагирующее с нейронами головного мозга!
Рин недовольно поморщился, когда Мило повысил голос. Он про себя пожелал говоруну провалиться сквозь землю и оставить, наконец, их в покое.
– То есть, - продолжал оратор менторским тоном, - мозг любого нормального человека все время находится под действием природных, вырабатываемых собственным организмом химикатов, как и мозг последнего наркомана! Некоторые природные вещества вызывают оптимизм и ощущение счастья. Они очень важны. Эти вещества нужны для выживания и самозащиты. Оптимизм органически присущ человеку. Даже до курьезов. Вам, разумеется, известно, что безнадежные больные перестают адекватно воспринимать действительность и абсолютно все новые симптомы истолковывают в свою пользу? Любовь, кстати, тоже дает искаженную картину мира, не правда ли, Робин из Шервудского леса?
– А? Что?
– Ну разумеется, все считают, что именно их картина мира самая правильная, но как это проверить с объективной точки зрения? Я сразу скажу, что невозможно человеку отрешиться от субъективности. Хотя в теперешних условиях, конечно, те, у кого присутствует депрессивный ген, очень близки к тому, чтобы познать действительность без прикрас, как она есть сама по себе. Но, увы, такие не выживают, ибо взглянувший в глаза истине кончает жизнь самоубийством. "Правда убивает", - говорили древние.
Мило цинично улыбнулся.
– То, что мы называем "свободой воли", - всего лишь случайные изменения концентрации реактивов, и больше ничего. Случайные изменения вызываются случайными причинами. Луч заходящего солнца навевает грусть, а начальная стадия полового вожделения сопровождается потерей аппетита, - сказал Мило, ехидно улыбаясь и со значением глядя в нетронутую тарелку Робина.
Рин смутился.
– Извини за нескромный вопрос, - сказал Рин, чтобы скрыть смущение, - я никак не могу взять в толк, что ты сам из себя представляешь. Кто ты такой?
Джен опередила Мило. Она сказала такое, от чего волосы на голове у Рина встали дыбом.
– Это отец моего ребенка и убийца моего ребенка. А также один из виновников гибели человечества!
– сурово добавила она.
Глава 15
Герцог дю Люка сидел, низко опустив голову, в затемненной комнате около кровати. Непоправимое горе сжимало ему сердце холодной рукой.
– Доченька... прости меня... я не хотел... так получилось... прости... Ну скажи хоть что-нибудь!
Но Андреа молчала, демонстративно глядя в сторону.
– Андреа, прошу тебя...
Он с усилием поднял глаза и тут же поспешно опустил их.
– Кнут... Это все проклятый кнут... Я никогда не умел как следует с ним обращаться... Кнут был старый... Ты же знаешь, сам бы я никогда... Ну, Андреа, ну скажи хоть одно слово!
Он бился целый час, стараясь смягчить сердце дочери, но так ничего и не добился.
Едва он успел выйти, как появился другой посетитель. Это был ее брат, принц Дарси. Одевавшийся с некоторых пор только в черное, он молча постоял немного у кровати, разглядывая сестру. Потом его губы нервно дернулись - это он попытался улыбнуться.