Война нервов
Шрифт:
– Сыграем? – спросила Моника, когда они с Джебом сыграли очередную сексуальную партию в постели. Она убрала с доски главную фигуру – короля, его предстояло найти. Женщина долго настраивалась на деловой лад. Свое состояние она назвала «любовь сродни помешательству». Выудила из памяти слово «роман» и примерила его к себе и Джебу. Похоже, их отношения можно было назвать бурным романом. В аэропорту Сантьяго она, увидев его, подумала: «Таким его я себе и представляла». На самом деле представила его, как только увидела. Ей действительно показалось, что он крепко сжимал ее тело, а не бумагу с ее именем. И снова Моника лгала себе, принимая желаемое за действительное,
Она не могла вспомнить, когда бы ей так хотелось секса. Вначале под горячим солнцем в двух шагах от каньона, потом под горячим душем в мотеле. Пик желаний пришелся на штурманский стол, и она получила все, что хотела, буквально улетая к звездам. Чуть позже она в записной книжке, находящейся в ее голове, большими буквами написала: «Астрокупол не забуду никогда».
Моника с трудом стряхнула с себя прилипчивые мысли.
– Ты скоро уедешь? – спросила она.
– Завтра, – ответил Блинков, – прямым рейсом в Испанию.
– Мы больше не увидимся?
– Обещаю: увидимся.
– Ты всем женщинам так говоришь?
– Только не я.
Он нашел верный ответ, слегка удивилась Моника. Напрашивался ответ: «Не всем женщинам». И как следствие – усмешка: «Значит, все же говоришь. Некоторым. Из них».
Она обладала исключительной памятью и воспроизвела отрывок из статьи в мадридской газете.
– …В штаб-квартире «Опус Деи» 24 июня 2003 года понтифик обратил внимание на соединение усилий прелатуры с деятельностью каждой епархии или прихода, в структуры которых внедрены ячейки «Опус Деи»… Понтифик упомянул имя некоего полковника Петра Юсупова, ставшего, словами папы, духовником епископа Вильгельма Рейтера. Последний раз старейшего члена «Опус Деи» видели в Толедо на празднике Тела Христова, приходящегося на четверг девятой недели после Страстной недели. Торжественную процессию возглавлял кардинал-епископ Толедо, а вместе с ним и Вильгельм Рейтер…
– Знаешь, кто такой духовник? – спросила она.
– Это человек, который принимает исповедь у кого-то, – ответил Блинков.
– В нашем случае – последнюю исповедь от епископа ордена. Юсупов стал тем человеком, который отпустил грехи от имени церкви и Бога, понимаешь? И причина этого странного поступка неизвестна. Год назад я думала так: возможно, священник посвятил полковника в какую-то тайну. Тема этого посвящения мне казалась очевидной. Она подтверждалась исчезновением Юсупова, и случилось это спустя три месяца после смерти епископа. Тогда же погибли русские моряки с тайными знаками, говорящими об их принадлежности к католическому ордену, а затем и дочь полковника. И вот теперь все мои предположения подтвердились. Фактически Габриель дал признательные показания.
– Считаешь, Петр Юсупов жив?
– Я не вижу причин, по которым тело Юсупова могли скрывать. Он жив. И является ключом к этому делу. Во всяком случае, он был жив год назад.
– Что?
– Да, – глубоким кивком подтвердила Моника. – Я была в одном здании с ним. Месяц назад я получила обновленные данные: Юсупов находится в том же месте. Называется оно «Оазис».
– Где это?
– В Сомали. Полковник содержится в тюрьме для военнослужащих.
– Как он попал в сомалийскую тюрьму?
– Юсупов – военный, офицер. И не мог не знать расклад во многих африканских странах. Скрываясь, он сделал выбор в пользу Сомали. Там шла война. Там были нужны наемники. Юсупов предложил свои услуги в кенийской конторе по найму легионеров, назвал вымышленную фамилию, что устраивало обе стороны: строка о страховке в контракте была пустой формальностью. Более того, на собеседовании он заявил, что у него нет близких родственников, людей, с которыми он смог бы поделиться хотя бы долларом. Свои личные вещи и документы он оставил на хранение в кенийской конторе по найму «Бо Хадсон».
– На какой срок Юсупов заключил контракт?
– На пять лет. Так что документы по сей день в сейфе конторы. Об этом ты хотел спросить?
– Да, – кивнул Джеб. – Что было дальше?
– Из Кении его перебросили в Сомали. Около трех месяцев он работал и получал деньги. В конце концов загремел за решетку.
– Причина?
– Глупее не придумаешь, – ответила Моника. – Юсупов убил сомалийского военного на почве расовой неприязни. В итоге получил пожизненный срок. В администрации тюрьмы до сей поры не знают его настоящую фамилию. Хочешь спросить, как я об этом узнала? Очень просто. Среди наемников в Африке много американских морских пехотинцев, я бы сказала – подавляющее большинство. Так что сигналы о правонарушениях среди легионеров быстро доходят до нашего ведомства. Пусть даже сигналы ложные: преступление совершил испанский пехотинец.
– Юсупов нашел хорошее место для хранения тайны, – покачал головой Джеб, невольно проникаясь симпатиями к неизвестному полковнику.
– У меня есть подробный план этого африканского каземата.
– Наводила справки через свое ведомство? Какой интерес ты преследовала?
Моника пренебрежительно фыркнула:
– Тот, который не дает покоя и вам. Вам необходимо раскрыть дело, которое вам подвезла Камилла. Это значит, вы должны докопаться до истины, узнать правду. Меня держит в своих тисках тайна. Просто наши интересы пересеклись. Мы ищем одного человека, который сможет открыть глаза одним на правду, а другим – на тайну. Не находишь, что тайна и правда – это одно и то же?
– Не знаю. – Джеб пожал плечами. Он встал с кровати, надел джинсы, тенниску. Открыл банку пива, предложил Монике, та отказалась. – Может статься, тайна старого священника принесет тебе разочарование. Возможно, ты вместо ящика с золотом откроешь «ящик Пандоры».
«Вот мы и начали отдаляться», – усмехнулась Моника, уловив в голосе Джеба чужие нотки. Казалось, с ней говорил Абрамов.
– Все бедствия, от которых страдает человечество, уже давно расползлись по земле, – ответила она отчужденным тоном. Намеренно, отдавая Джебу должное.
– Ты не ответила на вопрос. Ты наводила справки о Юсупове через свое ведомство?
– Порой не обязательно задействовать какое-то ведомство. Информация – это мусор. Огромная помойка. Просто нужно знать, где искать. Если бы российский ученый-исследователь позвонил в сенатский комитет по иностранным делам и попросил текст выступления представителя госдепартамента на слушаниях подкомитета по американо-российским отношениям, ФБР не стало бы его терроризировать. Скорее всего у него спросили бы адрес, чтобы послать ему эти материалы бесплатно. Или же он сам мог бы зайти в Капитолий и получить текст слушаний в соответствующем офисе, опять же бесплатно [16] .
16
«Независимое военное обозрение».