Война Невменяемого
Шрифт:
Он еще раз покосился на бесполезные крылья и начал осматриваться. Толстые стебли цветов совсем недалеко переходили в стену сплошного леса, да и, насколько он помнил, ни один дунит не опускался ниже соцветий. По здравом размышлении надеяться надо было только на них. Ведь накормили любвеобильные самочки его в первый раз, когда заметили явную слабость, вернее, почти полное бессилие, значит, и сейчас помогут. Надо только привлечь к себе внимание. А для этого вылезти хотя бы на цветок. Немного повздыхав и всеми силами сознания попытавшись проснуться, Кремон понял, что этот сон слишком цепкий и наверняка продлится до самого утра. И по этому поводу пришло только одно предположение: «Кто-то взял мой плод из кармана и подложил мне в пищу во время ужина.
Именно с этой озлобленной мыслью он выбрал наиболее толстый стебель, пронзающий лепестки более низких соцветий, и с раздраженным ворчанием пополз вверх. Как ни странно, ползти оказалось довольно просто. Все-таки десять конечностей давали в таком деле неоспоримые удобства. Обвиваешь стебель шестью верхними лапками и прижимаешься к нему хитиновой грудью. Затем, изгибая, словно гусеница, членистое туловище и подтянув нижние конечности, закрепляешь их на мохнатом покрытии. Потом вновь выпрямляешься и перехватываешь выше. Не слишком быстро, как хотелось бы, но зато уверенно. Правда, и силы уходили довольно быстро. Именно поэтому весьма соблазнительно было перебраться на самые первые соцветия, но на них никого не наблюдалось. Да и верхние «кроны» продолжали перекрывать прямое освещение.
Пришлось ползти выше. Потом показалось открытое пространство, в проблесках которого тысячные потоки дунитов водили хороводы. Здесь лепестки соседних растений располагались реже, но Кремон не рискнул спрыгнуть хоть на один из них. Так и пришлось из последних усилий ползти на самый верх. Но и этих физических нагрузок оказалось мало. В конце стебля встала проблема, как забраться на само соцветие. Между лепестками не протиснуться, и сил осталось лишь на то, чтобы упасть вниз и больше не шевелиться. Пришлось подключать свой жизненный азарт и врожденную настойчивость. Да и мысль одна вертелась в голове: «Если я здесь оказался, то чего позориться своей слабостью? Потом самому стыдно будет!» И он с непроизвольными стонами принялся левой клешней резать упругое основание лепестка. В почти бессознательном состоянии проводил глазами рухнувший вниз сегмент соцветия и, глядя в узкую образовавшуюся щель, стал соображать, как в нее пролезть. Дальше сознание затуманилось настолько, что просветление наступило лишь в тот момент, когда липкое, мокрое от грязи и пота тело перевалилось верхней частью на сердцевину цветка. Кремон так и замер, отрешенно, одним глазом, наблюдая, как парочка дунитов прямо у него перед хоботком с упоением занимается любовными ласками.
Местные обитатели находились спиной к нему и вначале ничего не заметили. Потом самец покосился на неожиданного соседа да так и замер. Его партнерша тут же стала недовольно дергаться, даже голову повернула с явным укором, но тоже окаменела на некоторое время, уставившись на лежащее тело. Затем парочка обдала пространство вокруг себя новой волной запахов и с непонятным свистом унеслась в небо. Даже не разбираясь в сути местных «выражений», Кремон понял, что его сильно испугались. Следовательно, среди обитателей этого мира никогда не было особей с клешнями. А если и были, то наверняка считались монстрами, уродами или кем-то похлеще. Например, прокаженными убийцами. И естественно: ведь клешней можно легко перерезать любое хрупкое сочленение на теле дунита. В том числе и тоненькую шею. Но в последнем случае, если ассоциировать себя с убийцей, ожидать помощи от дунитов бессмысленно. Скорей всего, они, наоборот, постараются вновь закопать его в землю как можно глубже.
Прислушиваясь к доставшемуся ему телу, колдун почувствовал, что и процесс регенерации практически прекратился. По той простой причине, что силы не осталось совсем, а внутренние резервы, видимо, были опустошены полностью. Собрав силы, он еще крутнул головой, пытаясь рассмотреть небо с блестящими хороводами, а потом с полной безнадежностью прикрыл веки. Только и мелькнула последняя мысль: «Не справился… А может, так и задумано? Может, я не все частички плода съел? Ну погодите! Дайте мне только проснуться!»
Как оказалось, до окончания здешнего дня еще слишком Далеко. По всем ощущениям, так и придется вначале умереть от голода и бессилия «здесь», а потом уже выйти из кошмарного сна где-то «там». Но лишь Кремон подумал с философским спокойствием, что и такое надо в жизни испытать, как трубные звуки над ним изменились, приблизились, а потом и все соцветие задрожало и закачалось. Затухающие органы обоняния вновь обдало облаком различных запахов, а его тельце стали дергать и куда-то перекатывать.
«Ну вот, таки решили зарыть обратно в землю…»
Но фатальная обреченность вдруг сменилась удивлением, вспыхнувшим оттого, что кто-то вливал в него физические силы. Глаза тут же распахнулись, сознание ожило и взбодрилось, а удивление еще больше возросло, когда Кремон увидел вокруг себя два десятка дунитов с аурой Эль-Митоланов. Тело держали на весу не менее двадцати лапок и интенсивно накачивали не только жизненной силой, но и давали понять, что готовы в него влить и магические порции, потому что сразу несколько лапок ударяли по его средним конечностям и при этом синхронно раздавались трубные звуки. То есть очень походило на то, как колдуны передают друг другу свои силы. Только у людей это было на счет: «И… раз!», тогда как дуниты издавали своими хоботками примерно следующие звуки: «Тру-у-у… ту-ту!»
Отказываться от магии – значит себя не спасать, и вскоре сразу три Эль-Митолана переполнили магическую сущность доставшегося Невменяемому тельца. Он вскочил на нижние конечности и без всякой проверки осознал, что может сейчас пустить в любую сторону испепеляющую молнию. Причем она окажется как минимум в три раза больше и смертельней, чем в его мире. Среди окружающих его дунитов не было ни единой самочки, которые желали в основном только любовных утех, но зато все они имели магические силы. Сейчас все отступили и с напряжением ждали, какова будет реакция спасенного соплеменника. Цветок от непомерной тяжести кренился и раскачивался.
«Кажется, они и в самом деле меня побаиваются. Если при таких силах меня вдруг одолеет кровавое безумие, то, пожалуй, никому здесь не поздоровится. Но тогда зачем они меня спасали? Попробовать еще раз подняться с помощью левитации? Или…»
И в этот момент откуда-то сзади послышалось настойчивое требование: «Уходи! Ты больше не нужен!»
Возникло хорошо знакомое и многократно испытанное чувство вторжения в сознание чужого разума. Именно такое чувство всегда предшествовало моменту, когда в теле дракона его пыталось потеснить сознание Гишера. При желании и закрепленном умении, Кремон тогда мог не допустить этого. Вот и сейчас он, будучи на приоритетных высотах сознания, легко столкнул подкрадывающееся из глубины естества чужое присутствие в глубокий омут беспамятства. При этом обеспокоился в первую очередь именно безопасностью находящихся перед ним созданий: «Видимо, очнулся от спячки прежний владелец этого тела. И если он начнет жечь все вокруг… Нет! Пускать его нельзя! Но что же делать дальше?»
Немного поразмыслив, он в расстройстве постучал себя клешнями по голове, как бы сожалея о своем состоянии, а затем подвигал средними лапками, показывая, словно он слизывает с них мед. Есть хотелось неимоверно.
Все окружающие его дуниты сразу оживленно зашевелились, трубя хоботками и рассеивая вокруг себя прямо-таки облака запахов. Кажется, они поняли суть, и по их аурам пронеслись отблески радости, восторга, оптимизма. Хотя и виднелись цвета сомнения, недопонимания и даже некоторой подозрительности. По крайней мере, остановить странного соплеменника с клешнями или воздвигнуть вокруг него магическую блокаду они не пытались.