Война после войны. пропавшие без вести

Валин Юрий Павлович

Солнце пригревало все настырнее. Катрин двинула плечами, сдвигая перевязь кукри. Безрукавка на спине пропотела насквозь. От рукояти меча ощутимо веяло жаром. Вот так схватишь, и волдыри останутся. Только с утра никакого повода вспоминать об оружии не возникало. Попадались путнице лишь молчаливые птицы, похожие на ворон, да крупные кусачие мухи. Насекомые в отличие от птиц были не такими уж молчаливые – жужжали как вертолеты. Хорошо хоть носились мелкими, эскадрильями. Вообще-то Катрин вертолеты любой породы не любила. Уставший Вороной, хоть и был знаком исключительно с натуральными представителями отряда двукрылых, с хозяйкой был солидарен. Вместе отмахивались от тварей руками и хвостами.

Впереди темнела

полоска кустов. Кажется, бывшее болото наконец-то заканчивалось. Катрин вытерла краем косынки лицо. Над кочками струилось плотное марево. Натуральная Африка. А ведь обещали речушку. Да где же она, пропади все пропадом?

До кустов осталось рукой подать, когда Катрин разглядела одну из знаменитых ям. Действительно, настоящая ловушка. В кочковатой поверхности зиял резкий провал. На глубине человеческого роста блестела черно-зеленая влажная грязь. Бывшее болото продолжало собирать дань – под слоем грязи кто-то лежал. Вились мухи. Сверху можно было разглядеть только маленькое копытце и клочки свалявшейся рыжей шерсти…

Чахлые кусты остались позади, и Катрин с облегчением въехала под деревья. Редкая листва давала некоторую прохладу. Паломница сползла с седла, желая немного поразмять ноги. Останавливаться здесь надолго не стоило. Нужно все-таки найти воду.

Катрин повела Вороного под уздцы. Вокруг стояли чахлые, с полуосыпавшимися листьями деревья. Под подошвами сапог трещали ломти отслоившейся коры. Потом узкая полоса леса закончилась. Впереди высились голые скалистые отроги. Отсюда горы казались скромнее, чем с башни «Двух лап». Катрин знала, что это впечатление обманчиво, но надеялась, что высоко в горы забираться не придется. Так, по крайней мере, обещал Фир Болг.

Стоило подняться на первый же склон – обнаружилась река. Каменистое русло выползало из узкого ущелья. Когда-то бурный поток упорно двигал и дробил базальтовые глыбы, но сейчас путница с трудом разглядела между серых обломков блеск живой воды. Река захирела, но, похоже, это именно та, о которой рассказывал старик. Довольная Катрин сбежала по склону к коню. Все-таки не заблудилась. Жеребец, стоящий под кривой сосной, смотрел укоризненно.

– Сейчас отдохнем, попьешь, – успокоила его девушка.

Передохнув, путники двинулись вверх по течению. Русло было настолько мелким, что шли прямо по руслу. Тропы, которая должна вести по правому берегу, Катрин, сколько ни всматривалась, найти не могла. Может быть, все-таки не та река?

Двигались медленно. Конские копыта осторожно ступали между камнями в журчащей воде. Западный склон ущелья закрыл солнце, и сразу стало прохладнее. Катрин пристально смотрела по сторонам, искала знак…

Пирамидка, сложенная из обточенных речных камней, порядком оплыла и покосилась, но это был, несомненно, тот самый «маяк». Катрин спрыгнула в воду, провела Вороного между глыб и в сомнениях остановилась. Несмотря на знак, ни ручья, ни тайного прохода девушка не видела. Кусты, белый, как кость, кедровый ствол, когда-то принесенный весенним половодьем, груды речных камней… Все равно нужно передохнуть. Катрин привязала коня так, чтобы Вороной мог свободно дотянуться до ветвей кустов. Достала хлеб и сыр себе. Хлеб успел зачерстветь, сыр отличался редкой безвкусностью. К гастрономическим изыскам в подотчетной «Двум лапам» деревне относились весьма равнодушно.

Не привередничай. Просто жрать не хочешь. Тогда думай, что дальше делать.

Ничего не думалось. Катрин туповато смотрела на склон, жевала. Воды, по крайней мере, хватало, и была она вкусной. Остатки краюхи девушка скормила коню, прибавила в качестве поощрения половину распарившейся на жаре морковки. Подошла к склону: складчатая серая стена уходила почти вертикально вверх. Катрин, уклоняясь от колючих

ветвей кустарника, пошла вдоль склона. Нет, это уже слишком далеко. Паломница вернулась, прошлась еще раз. Если бы носок сапога не угодил в лужу между камней, Катрин и теперь бы ничего не заметила. Согнувшись, двинулась по следу – ага – скол лежащей в кустах глыбы влажно темнел. Влага сочилась по камню и почти сразу исчезала в валунах у речного берега.

Чтобы подняться на плачущий камень, пришлось вынуть кукри и обрубить мешающие колючие ветви. Хорошо, что имелись перчатки. Разведчица забралась наверх. Узкая щель, почти туннель, вела еще выше. Пахло каменной сыростью, пустотой. Прыгая с камня на камень, журчал крошечный ручеек.

Катрин спустилась обратно на берег. Идти в пещеру надлежало строго «на грани света и тьмы». Говоря попросту – на закате. Судя по неприятной скальной щели, подъем будет небезопасным, но нарушать инструкцию паломница не собиралась. Глупо проделать двухдневный путь и потом корить себя за то, что схалтурила при выполнении непосредственно обряда. Катрин собрала дров. В пещере топлива нет, придется тащить с собой. Понятно, откровенный идиотизм волочить с собой вязанку хвороста, и вообще глупо верить местным суевериям. Образованный человек не должен уподобляться наивным средневековым мистикам.

Это точно. Это с вампиршей спать очень мудро, и воображать, что владеешь замком и землями, прямо-таки эталон здравомыслия. Приперлась сюда, так уж доводи дело до конца как положено.

…Время тянулось медленно. Катрин подправила лезвия ножей и кукри. Еще раз накормила Вороного, отдала остатки моркови. Жеребец смотрел с подозрением, обычно хозяйка полагала морковь продуктом исключительной ценности и норовила побаловать мизерными порциями.

Если смотреть снизу, кажется, что до неба можно дотянуться рукой. Вот только взберись на вершину – и зачерпнешь в ладони легкого голубого тумана. Катрин так часто смотрела вверх, что шея заболела. В ущелье сгущался сырой сумрак, а там, в выси, все еще плыли игрушечно-белые пушистые облака, сияло жизнерадостное солнце. Вот жизнь, совсем недавно парилась, как в сауне, а теперь по спине бегают мурашки. И неизвестно, только ли от вечерней сырости.

Наконец облака стали менять цвет. Наступало время серой акварели.

– Пока, зайчик. Если что, дорогу найдешь. Только раньше времени деру не вздумай дать.

«Зайчик» жеребцу не понравился, но в принципе Вороной был согласен подождать.

Катрин перекинула через плечо плащ, взяла вязанку дров. Глефу пришлось оставить. На все рук не напасешься, а тут еще карабкаться предстоит незнамо сколько.

Паломница ступила с каменного карниза в узкий проход. Кусты перестали цеплять за одежду, сразу стало почти темно. Через десяток шагов шум реки растворился, исчез, только под ногами робко нашептывал ручеек-недоросток. Щель тайной тропы круто уводила вверх. Вскоре, кроме младенческого лепета воды, девушка начала слышать собственное дыхание. Скалолазка боялась поскользнуться, но подошвы сапог пока не подводили. Временами приходилось цепляться за камни обеими руками, временами под ногами оказывались удобные ступени, над формой которых кто-то сознательно потрудился.

Катрин уже собралась бросить вязанку сучьев и передохнуть, когда проход вывел на небольшую открытую площадку и позволил паломнице оглядеться. День почти угас. Заходящее солнце спряталось за вершинами. В небе бледно проглядывали первые звезды. Узкое пятно входа в пещеру скрывалось под скальным козырьком, и снизу его заметить было невозможно. Да и смотреть на этот искривленный в усмешке узкий каменный «рот» не хотелось.

Катрин подошла к краю площадки, глянула вниз. Камни, цепляющиеся за них кусты… Ни дна ущелья, ни Вороного не разглядеть. Внизу уже наступила ночь.